– Мы…у нас нет вторых имен, – услышала я свой голос.
– Знаю.
– Ты сейчас говоришь правду?
Его лицо напряглось от каких-то эмоций.
– Я говорю правду, Поппи.
Мой дар сорвался с кожи, и я вспомнила, что сказал Киеран о моих способностях. Я тогда заявила, что не собираюсь общаться с принцем, но мой дар способен определить, что он чувствует, и, возможно, помочь понять, лжет ли он. Ложь и правда часто связаны с эмоциями, поэтому люди стараются скрывать свои чувства. Иногда это им удается, даже если они прячут самую сильную душевную боль. Однако о своих чувствах можно лгать другим, но не самим себе.
Открыться всегда было легко, мне не требовалось никаких усилий. Чутье вырвалось, и между Кастилом и мной словно протянулся канат. Связь не всегда возникает вот так, с конкретным человеком. Иногда я теряла контроль в толпе, и меня затягивало в нее. Некоторые люди проецировали свое страдание, настолько сильное и острое, что создавали со мной связь помимо моей воли.
У меня ушло несколько секунд, чтобы понять, что исходит от Кастила. Для меня эмоции имеют определенный вкус и ощущение, а сейчас я чувствую в горле что-то одновременно терпкое и резкое. Какой-то дискомфорт и… печаль.
Печаль была знакомой. Она всегда с ним, омрачает каждый его шаг, каждое дыхание. Я часто думала о том, как он может смеяться и дразнить. Как может без устали бесить меня, постоянно чувствуя такое горе. Может, его поддразнивания и чересчур беззаботный смех – тоже маски? Ведь эта боль от начала и, возможно, до конца связана с его братом.
Я не поняла, с чем связан дискомфорт, но не почувствовала ничего указывающего на то, что он сейчас говорит неправду.
И, наверное… наверное, это означает, что имя Хоук – настоящее. Что это не ложь.
При следующем вдохе мне словно бы не хватило воздуха.
– Зачем ты рассказываешь мне о своем имени? Почему это важно?
Сейчас он спокоен, черты его лица смягчились.
– Потому что тебе важно знать, что Хоук – часть моего имени, часть меня.
– Ты можешь читать мысли?
Кажется, я уже спрашивала об этом, но мне нужно было спросить еще раз. Чтение мыслей не так уж невероятно, учитывая то, что он может навязывать другим свою волю, а тем более что он не ошибся в своем предположении. Это имя важно для меня. Почему? Понятия не имею, ведь разве это что-то меняет? В конечном счете… ничего.
К нему вернулась легкая усмешка.
– Нет, не могу, и это очень досадно, когда речь идет о тебе. Мне бы хотелось знать, о чем ты думаешь, что ты на самом деле чувствуешь.
Хвала богам, что он не знает. В путанице собственных чувств мне и самой не разобраться.
– Я Хоук, – сказал он чуть погодя. – И я Кастил. Я не два отдельных человека, как бы сильно тебе ни хотелось так считать.
Я крепче сжала рукоятку ножа. Мне не по душе то, как хорошо Кастил меня изучил.
– Я знаю.
– В самом деле?
Во мне вспыхнуло раздражение, потому что я часто думала о нем как о двух разных людях, но главным образом потому, что он просто носит разные маски, и одна из них была Хоуком.
Но это неважно. Это не может быть важно.
– Я знаю, что ты один и тот же, – сказала я. – Ты тот, кто лгал мне с самого начала, и ты тот, кто держит меня сейчас в плену. И неважно, какое имя ты при этом использовал.
Он выгнул темную бровь.
– Тем не менее ты не называла меня Хоуком с тех пор, как узнала, кто я.
Раздражение быстро переросло в гнев.
– И почему это важно, Хоук?
На его губах появилась улыбка, показывающая кончики клыков.
– Потому что я скучаю по тому, как ты произносишь это имя.
Я изумленно пялилась на него целую вечность.
– Что за нелепость, Кастил?
Он рассмеялся – таким теплым, глубоким и настоящим смехом. Через связь я ощутила веселье, как крупинки сахара на языке. И едва не разозлилась до такой степени, чтобы опять сделать что-нибудь очень безрассудное с ножом. Каким-то образом мне удалось подавить этот порыв, который бы только доказал, насколько неистовой я могу быть.
Его веселье угасло.
– Я не лгал тебе с тех пор, как ты узнала, кто я.
– Как я могу в это верить? – настойчиво спросила я. – И даже если не лгал, то это не сотрет прежнюю ложь.
– Ты права. Я не ожидаю, что ты поверишь, и не ожидаю, что ты забудешь прежнюю ложь. – Я опять ощутила печаль с тающим вкусом веселья. – Но теперь мне нечего добиваться ложью. Я получил то, чего хочу. Тебя.