– Я не… не могу вспомнить.
– Может, вспомнишь позже.
– Может. – Я вздохнула. – Но я даже не знаю, в самом ли деле что-то слышала.
– Не исключено. Порой детали прошлого в снах накладываются друг на друга. Мое пленение часто смешивается с пленением Малика. – Он лег на спину и уставился на открытые балки на потолке. – Ночь нападения Жаждущих была не единственным испытанием, через которые ты прошла.
Мои пальцы соскользнули с воротника. Я сразу поняла, что он имеет в виду герцога. По шее поднялся жар. Я ненавижу этот стыд, это унижение от того, что он со мной делал и чему я не могла помешать. Но если кто и знает, каково это было, то это Кастил. Хотя ему пришлось гораздо хуже, чем мне.
– Как ты узнал о герцоге? Я тебе ничего не говорила.
– О его уроках? – Он сжал губы. – Герцога Тирмана среди королевских гвардейцев боялись, но не уважали. Хватило слабейшего принуждения, чтобы один из них рассказал, что им известно.
Во рту пересохло, когда я услышала, что он применил принуждение. Но такую реакцию вызвало не то, что он сделал, а напоминание, что он это может. Такая способность пугает и внушает благоговейный страх. Впечатляет и то, что он не использует ее когда вздумается. Сомневалась, что у меня на его месте хватило бы силы духа.
Я нахмурилась.
Неужели я правда льщу ему? Человеку, который лгал, похитил меня и держит в плену?
Мне наверняка нужно еще отдохнуть.
– Стихотворение, которое ты читала во сне, – сказал Кастил, оторвав меня от размышлений. – Оно звучит так, что его мог читать тебе герцог. Оно достаточно порочно для этого ублюдка.
И правда – стихотворение достаточно порочно для герцога Тирмана. Голос казался знакомым. Может, Кастил прав? Что два… испытания наслоились одно на другое? Временами я не помнила всего, что происходило в личном кабинете герцога, если боль от ударов палками повергала меня в полубессознательное состояние.
– Как часто он это делал? – тихо спросил Кастил. – Устраивал уроки.
Я не ответила.
Кастил повернул ко мне голову.
– Я знаю, что он делал. Знаю, что он не всегда был один. И знаю, что иногда это длилось полчаса, а в иной раз гвардеец терял счет времени. – Черты его лица обострились и посуровели. – И я знаю, что он предпочитал бить палкой по голому телу.
Грудь сдавило при воспоминании о том, как лорд Мэзин, лишая меня остатков достоинства, прижимает к столу мои руки, чтобы я не прикрывала грудь.
– Каждый раз, когда я его расстраивала, – резко ответила я. – А расстраивался он часто.
Губы Кастила превратились в тонкую линию.
– Если бы я знал, что лорд Мэзин присоединялся к нему, то прибил бы его к стене рядом с герцогом.
Я подняла на него взгляд.
– Рада, что ты этого не сделал. Иначе мне бы не довелось увидеть выражение его лица, когда я отрубила ему руку, прежде чем снести голову.
Кастил уставился на меня. Уголки его губ изогнулись, рот приоткрылся, и я увидела кончики клыков. Появилась ямочка на правой щеке, а потом и на левой. Я ощутила трепет.
– Ты такая невероятно неистовая, моя принцесса.
Трепет спустился ниже.
– Я не твоя принцесса.
Он с усмешкой отвернулся и спросил:
– Как ты думаешь, не поспать ли еще? У нас, наверное, есть пара часов до того, как Киеран или еще кто-нибудь начнет тарабанить в дверь – убедиться, что ты не нашла ночью способа убить меня.
Я закатила глаза.
– Как только утихнет буря, мы отправимся в Предел Спессы.
Я мало что знаю о Пределе Спессы. Только то, что это небольшой городок, подобный Новому Пристанищу, расположенный на берегу Стигийского залива. Это ближайшее поселение к Помпею, который во время войны был последним оплотом атлантианцев. Одна из жриц рассказывала, что Стигийский залив представляет собой врата в Храмы Вечности, за которыми надзирает Рейн, бог обычных людей и окончаний. По ее словам, залив был черен, как ночное небо.
Легла и повернулась набок, но не уснула. Я смотрела на умирающее пламя, думая о герцоге, о кошмаре и о том, как мало будет шансов сбежать по пути, когда мы отправимся в Предел Спессы.
– Не спишь? – чуть погодя поинтересовался Кастил.
– Откуда ты знаешь?
– Ты покачиваешься, как ребенок, которого убаюкивают.
– Я не… – Я поняла, что именно это и делаю. Подавив стон, я заставила себя не ерзать. – Прости, это старая привычка из детства.
Через несколько секунд я добавила:
– Обычно после кошмаров я не могу уснуть.
– И тогда ты выбиралась из замка исследовать город?