– Знакомая местность? – осведомился северянин таким тоном, каким впору было замораживать насмерть. Даже нервная дрожь не отказалась пробежаться по позвоночнику, но она не скрыла потайного смысла вопроса. Раз королева (бр-р) знает, где можно совершить остановку, значит не впервой выбираться из дворца.
– Командир группы оставил карту, – произнесла я беспечно, и к правдивости моей не подкопается ни один сыщик. – А вы разве проезжали не здесь?
По второй дороге к перевалу вёл отряд Хис, и тогда непонятно, от чего при распределении Стефан не выбрал знакомый путь. Выходит, доберёмся до порта, и дальше иностранцам топать практически наугад?
– Меня в столицу перенёс Каспер. – Весело, однако.
Надо выручать командующего, а то будем следовать за его стеснительными подчиненными до скончания веков.
– Разрешите помочь? – После недолго раздумья, Стефан кивнул. – Скоро слева появится дерево со сломанным стволом, из-под которого течёт ручей. Вверх по ручью – сторожка охотников. Всегда пожалуйста.
И вроде приказ о привале отдал Стефан, а скрывалась от человеческой благодарности в избе я.
***
Место на лавке как единственная девушка занимала тоже я, но усесться спокойно никак не получалось. Сначала спасала нердирцев от чесотки, а для того – уговаривала их принять снадобье. Только рявк Ионеску оказался отличным средством убеждения. Затем прорыв с боем к походному котлу – ужинать пресной кашей я не желала вовсе. Снова выручил Стефан: первым попробовал варево с неизвестной зеленью. С видом обречённого, и всё же… Устав наблюдать за мужчинами, ждущими, когда же военачальник начнёт корчиться в муках, я едва не плюнула, но сдержалась. Пожелав «своим» и «чужим» приятного аппетита, ушла в дом.
Затянутые паутиной углы осветила собственноручно созданная лампадка. Масло в ней заменяло зелье с порошком из драконьего камня, а чтобы никто в радиусе метра не ослеп, сосуд изнутри был покрыт особой затемняющей краской. Спать на деревянной лавке то ещё удовольствие, но пара покрывал сумела создать иллюзию комфорта. Конечно, из-за них в сумку не поместились платья… Благо, мама об этом не подозревает.
Если Стефан надеялся посмотреть, как оскорблённая девушка в гордом одиночестве, голоде, холоде и в темноте сидит, утирая слёзы, он сильно разочаровался.
Поесть я уже поела, и в данный момент занималась тем, что препарировала на полу заячий череп. Осторожный стук в дверь оповестил о госте.
– Не помешаю? – Ионеску дождался кивка и, перешагнув через порог, огляделся. Свет показал его измождённое лицо во всей красе, а тени, залегшие под глазами, и крючковатый нос сделали военачальника похожим на покойника. Однако, несмотря на усталость, во взоре пылало здоровое любопытство. – Я хотел извиниться.
Я удивлённо подняла брови и ради такого дела даже отвлеклась от работы.
– Солдаты скверно вели себя по отношению к вам. Наслушались баек о королевских пытках, вот и заартачились. – Видно, Стефан долго думал, прежде чем войти: слова бежали как по накатанной. Но вдруг он прервался и со свистом вдохнул воздух, чтобы потом неприлично уставиться в мои глаза. – Где запах?
– Какой? – Брови решили отправиться в путешествие прямиком на затылок.
– Он должен… пахнуть, – наши взгляды скрестились на многострадальной тушке.
Тьфу ты, напугал. Вспоминать начала, везде ли, где нужно, помылась. Всё же принимать водные процедуры, прикрываясь кустами и конями – удовольствие на любителя. Хорошо ещё, погода позволяет.
– Зелье, – недовольно буркнула я. – А если их это действительно беспокоит, можете передать, что я и не собиралась обижаться. Не выделились.
– Хорошо.
– Подождите. – Когда Стефан шагнул к выходу, на ум подоспели мысли, требующие немедленного обсуждения. И почему-то в повороте мужчины мне почудилась спешка. – Вы сильно заняты?
Он нахмурился, вспоминая, и отрицательно помотал головой.
– Тогда присаживайтесь. – В доме имелась вторая лавка.
Честно говоря, разговор мной планировался заранее. Только стоило Ионеску посмотреть сверху, и в мозгах загудел ветер.
Вернулись давно забытые ощущения. Восторг и замирание сердца при виде большого, высокого, очень серьёзного отца. Покровительственная, но не оскорбительная опека. Абсолютное доверие к совершенно чужому человеку возникло незаметно.