— Убирайся и забудь сюда дорогу!
Невзирая на резкие слова, у меня дрожали колени. Пальцы с трудом удерживали рукоятки ножей. Сейчас сгодился бы и железный гвоздь, водись таковые в нашем доме.
В ответ фэйри громко и злобно зарычал. От его рева наша хижина содрогнулась. Миски и кружки жалобно зазвенели, ударяясь друг о друга. Главное — шея этой твари оставалась открытой. Недолго думая, я метнула в нее охотничий нож. Правда, метательница из меня никудышная.
Фэйри молниеносно — я едва успела заметить — лапой загородил ножу путь, и тот отскочил в сторону. Оскалив пасть, зверь устремился ко мне.
Я отскочила назад, едва не споткнувшись о струсившего отца. Фэйри вполне мог меня убить, однако его выпад был предостережением. Неста и Элайна всхлипывали, молясь позабытым богам, которые случайно могли оказаться поблизости.
— Кто его убил?! — спросило существо, подбираясь к нам.
Его лапа уперлась в стол, ответивший жалобным скрипом. Когти вонзились в древесину.
Я снова шагнула вперед. Зверюга вытянул морду и принюхался. Глаза у него были зелеными, с янтарными крапинками. Отнюдь не глаза зверя, если судить по цвету и форме.
— Убил… кого? — спросила я, удивляясь спокойствию собственного голоса.
Фэйри зарычал. По сравнению с ним убитый мною волк скулил, как щенок.
— Волка, — ответил мне фэйри.
У меня зашлось сердце. Рычание исчезло, но оставался неукротимый гнев со следами печали.
Вопль Элайны превратился в пронзительный крик.
— Какого волка? — спросила я, высоко подняв голову.
— Громадного волка с серой шкурой, — огрызнулся фэйри.
Интересно, распознает ли он мое вранье? Фэйри не способны врать. Все смертные знали об этом. Но может, фэйри могут чуять человеческое вранье? Конечно, в сражении мне его не одолеть, однако есть другие способы.
— Если он был убит по ошибке, какую плату мы можем предложить? — собрав все имевшееся у меня спокойствие, спросила я.
Мне вдруг подумалось, что я уснула и увидела кошмарный сон. День был утомительным — сначала рынок, потом встреча с Икасом… Сейчас я проснусь и удостоверюсь, что никакого зверя нет.
Но он был. Более того, он издавал лающие звуки, означавшие, скорее всего, горький смех. Оторвавшись от стола, фэйри начал расхаживать перед покореженной дверью. Комнату так выстудило, что я задрожала — теперь уже от холода.
— Плата за содеянное определяется Соглашением между нашими мирами.
— За… волка? — удивилась я.
Краем уха я слышала, как отец предостерегающе произнес мое имя. Давным-давно, в школе, нам что-то рассказывали о Соглашении. Но сколько я ни напрягала память, припомнить что-либо о волках не могла.
— Кто убил волка? — кинулся ко мне фэйри.
— Я, — ответила я, глядя в его зеленые глаза.
Он заморгал, посмотрел на моих сестер, затем снова на меня. Моя худоба насторожила его.
— Ты наверняка врешь, чтобы спасти родню.
— Мы никого не убивали! — Элайна всхлипывала, как ребенок. — Пожалуйста… пожалуйста, пощадите нас!
Неста, у которой тоже градом катились слезы, оттолкнула Элайну, загородив собой. Как бы я ни относилась к сестрам, сейчас мне их стало по-настоящему жалко.
Отец с кряхтением встал, собираясь приковылять ко мне. Но еще раньше я повторила:
— Да, я убила того волка.
Зверь, принюхивающийся к сестрам, теперь вглядывался в меня.
— Сегодня я продала на рынке его шкуру, — продолжила я, расправив плечи. — Если бы я знала, что это фэйри, я бы его не тронула.
— Врунья! — прорычал наш мучитель. — Ты догадывалась, но сомневалась. А знай ты наверняка, что перед тобой один из моих собратьев, тебе бы еще сильнее захотелось его убить.
Он был прав. Кругом прав.
— Ты явился сюда, чтобы упрекать меня?
— Он что, нападал на тебя? Угрожал тебе, вынуждая защищаться?
Я уже хотела сказать «да», однако что-то удержало меня от вранья.
— Нет, — в ответ прорычала я. — Но, учитывая все то, что ваша порода делала с людьми и до сих пор с удовольствием делает… даже если бы я безошибочно знала, кто он, он заслужил такую участь.
Уж лучше я погибну с гордо поднятой головой, чем буду лебезить перед этой тварью.
Ответом мне стало гневное рычание, однако и оно не приуменьшило моей решимости.
Отсветы пламени играли на его оскаленных зубах. Я задумалась: будет ли больно, когда эти зубы вопьются мне в шею, и насколько громко завопят перед смертью мои сестры? Я вдруг отчетливо поняла: Неста готова пожертвовать собой, чтобы выиграть время и дать Элайне убежать. Именно Элайне. Не отцу, которого она всегда презирала. Не мне, поскольку меня она ненавидела, зная, что мы с нею — две стороны одной монеты и я могу сама постоять за себя. Зато Элайна, наша любительница цветов, хрупкий двуногий цветочек… Ради нее Неста готова сунуть голову в пасть пожаловавшему зверю.