Ласэн выразительно кашлянул. Тамлин сверкнул на него глазами. Они переглянулись, мне же их молчаливый диалог был совершенно непонятен. Тамлин шумно выдохнул и спросил:
— Неужели у тебя нет никаких… интересов?
— Никаких, — сказала я.
Не рассказывать же ему про любовь к живописи. Ему и так было трудно вести со мной более или менее учтивый разговор.
— Как это похоже на людей, — пробормотал Ласэн.
Тамлин скривился, но не упрекнул друга.
— Трать свое время на что хочешь, — сказал он мне. — Только не наделай бед.
— Ты всерьез считаешь, что я останусь здесь навсегда?
На самом деле моя фраза звучала по-иному: «Значит, я буду жить в сытости и роскоши, а моя семья обречена на голодную смерть?»
— Не я устанавливал правила, — прорычал Тамлин.
— Мои близкие голодают, — сказала я.
Я не считала зазорным просить, тем более не за себя. Я дала обещание, которое привыкла выполнять. Без этого обещания я чувствовала себя пустым местом.
— Пожалуйста, отпустите меня домой. Ведь должны же быть в правилах Соглашения какие-то другие лазейки. Другие способы искупить мою вину.
— Искупить вину? — удивился Ласэн. — Ты даже прощения не попросила за убийство Андраса.
Он забыл, как совсем недавно раскланивался передо мною и говорил льстивые слова.
— Я прошу прощения, — прошептала я, глядя в его единственный красно-коричневый глаз.
Ласэн привалился к спинке стула:
— Как ты его убила? Между вами произошло кровавое сражение? Или это было хладнокровное убийство?
У меня одеревенела спина.
— Сначала я выпустила в него рябиновую стрелу. Потом обычную, в глаз. Он не пытался на меня напасть. После первого выстрела он лишь смотрел на меня.
— И ты все равно его убила, — прошипел Ласэн. — Он и раненый мог бы свалить тебя одним ударом. Но он этого не сделал. Зато ты его добила, а потом хладнокровно содрала с него шкуру.
— Довольно, Ласэн! — резко оборвал своего придворного Тамлин. — Я не желаю знать подробности.
Он повернулся ко мне — бессмертный, свирепый, непреклонный.
Не дав ему рта раскрыть, я заговорила сама:
— Без меня моя семья не протянет и месяца.
Ласэн хмыкнул. Я сердито скрежетнула зубами.
— У тебя никогда не сводило живот от голода? — спросила я. Злость, обуявшая меня, заглушала все доводы здравого смысла. — В доме — хоть шаром покати, и ты не знаешь, когда на столе снова появится еда. Такое тебе знакомо?
— Твоя семья жива, и смерть от голода им не грозит, — сказал мне Тамлин. — И еды на их столе будет больше, чем добывала ты своей охотой. Плохо же ты думаешь о фэйри. Я прекрасно сознавал, что забираю у твоего отца и сестер единственную кормилицу. Не переживай, у них будет сытая жизнь. Я об этом позаботился.
— И ты можешь поклясться? — спросила я.
Пусть фэйри не способны врать, но я должна услышать подтверждение сказанного.
Тамлин удивленно засмеялся:
— Клянусь всем, что из себя представляю и чем владею.
— Почему ты не сказал мне об этом, когда уводил из дома?
— А ты бы поверила? Ты и сейчас не больно-то веришь.
Его когти впились в подлокотники кресла. Вполне понятный сигнал, чтобы остановить мой поток гневных слов. Но я уже не могла удержаться:
— С чего я должна тебе верить? Все вы мастера плести небылицы, лишь бы оправдать ваши действия.
— Кое-кто сказал бы, что весьма опрометчиво оскорблять фэйца в его собственном доме, — заметил мне Тамлин. — Кое-кто сказал бы, что тебе следует быть благодарной за такой поворот событий. Ведь тебя мог найти не я, а кто-то другой и так же потребовать долг. И я не знаю, какой была бы твоя жизнь… если бы была. Сомневаюсь, что такой же спокойной и сытой, как здесь.
В меня точно бес вселился. Презрев всякую осторожность, я вскочила на ноги и уже собиралась отпихнуть стул, когда невидимая сила схватила меня за руки и заставила сесть.
— Если ты не понимаешь слов, я вынужден действовать по-другому, — отрезал Тамлин. — И неплохо сначала думать о том, что собралась сделать.
Мои ноздри обожгло запахом магии. Я попробовала елозить на стуле, испытывая прочность невидимых веревок. Но они крепко удерживали мои руки. У меня заболела спина, вдавленная в стул. Взгляд упал на нож возле тарелки. Дура, почему сразу не схватилась за него?
Тамлин снова заговорил. Его голос звучал тихо, со зловещим спокойствием.
— Должен тебя предупредить, человеческое существо. Это мое первое и единственное предупреждение. Меня не волнует, если ты покинешь мой дом и найдешь иное место в Притиании, более пригодное для твоей жизни. Но если попытаешься пересечь Стену, если сбежишь обратно в мир людей, всякая забота о твоей семье сразу же прекратится.