Я получала ежемесячное жалованье. Мысль о том, что мне платят деньги, до сих пор не укладывалась в голове. Несколько месяцев назад я начала делать отчисления на восстановление Радуги и помощь художникам. И не только я… Но шрамы еще оставались: и на зданиях, и на обитателях.
Я смотрела на заснеженные развалины. Кто жил здесь? Чем занимался? Удалось ли им спастись, или они погибли в тот страшный день?
И таких мест в Веларисе много. Я видела их ежедневно, раздавая теплую одежду и встречаясь с нуждающимися.
Из ноздрей вырвалось облачко пара. Я понимала, насколько нелепо торчать перед развалинами. Мое присутствие не восстановит стены и не оживит погибших. Нужно идти дальше, улыбаться как ни в чем не бывало, наслаждаться первым снегом. Но что-то меня не пускало…
– Им удалось вовремя покинуть дом, – послышался женский голос за спиной.
Я резко обернулась и едва не упала, поскользнувшись на обледенелой мостовой. Рука инстинктивно схватилась за обломок стены. Азриель столько бился со мной, обучая не скользить… Но стоило мне увидеть женщину, обратившуюся ко мне, и я мигом позабыла про собственную неловкость.
Впервые я увидела ее в день атаки на Веларис и накрепко запомнила. Тогда она стояла возле двери с куском ржавой трубы на плече, готовая вступить в схватку с солдатами Сонного королевства. Те бесчинствовали на улицах Радуги, разрушая дома и убивая всех подряд… пока мои водяные волки не вступили с ними в смертельную схватку. Отважная женщина была готова защищать перепуганных соседей, нашедших пристанище в ее доме.
Легкий румянец очень шел ее светло-зеленой коже. Ветер теребил длинные черные волосы. Женщина была в коричневом пальто. Розовый шарф согревал шею и подбородок, и только длинные тонкие пальцы почему-то остались без перчаток.
Она принадлежала к зеленокожим фэйри. Мне они встречались нечасто. Чертами лица и фигурой женщина напоминала фэйку, однако уши были длиннее и тоньше моих. Даже плотная одежда не могла скрыть особой худощавости, присущей фэйри.
Я посмотрела в ярко-охристые глаза и невольно подумала о красках, какие требовалось смешать для получения такого оттенка.
– Рада слышать, – слегка улыбнувшись, ответила я.
Мы замолчали. В шум ветра, дующего с Сидры, вплеталось веселое пение.
– Здравствуйте, госпожа, – произнесла фэйри и чуть наклонила голову.
Меня до сих пор смущало, когда ко мне обращались на «вы». Хорошо еще, она не сказала «госпожа верховная правительница». Я не знала, как завязать разговор, и выпалила первое, что пришло в голову:
– Снег пошел.
Банальнее не придумаешь. Как будто белое пушистое покрывало могло быть чем-то иным!
Женщина вновь наклонила голову.
– Да. – Она улыбнулась небу и снежинкам, белыми звездочками покрывшим ее волосы. – Замечательный первый снег.
– Ты знала тех, кто здесь жил? – спросила я, кивая на развалины.
– Конечно. Теперь они живут на хуторе у родственников.
Она махнула в сторону низин, лежавших между Веларисом и берегом моря.
Я кивнула и тут же задала новый вопрос, указав на заколоченное здание галереи:
– А там?
Светло-вишневые губы фэйри плотно сжались.
– Им повезло меньше.
У меня взмокли ладони.
– Понимаю, – только и могла ответить я.
Женщина повернулась ко мне. С волос посыпались снежинки.
– Ее звали Пилана. Она держала картинную галерею… Несколько веков.
А теперь вместо галереи – темный мертвый дом.
– Мне больно это слышать, – сказала я, не зная, что́ еще говорить.
– Это не должно печалить вашу душу… госпожа.
Я закусила губу. Мне не хотелось обсуждать подобные вещи с теми, кого я видела второй раз в жизни. Я пропустила ее слова мимо ушей и спросила:
– Кто-нибудь из родных Пиланы уцелел?
– К счастью, да. Ее сестра, племянники и племянницы. Они тоже переселились в низины. Дом теперь выставлен на продажу.
Я смущенно заморгала, уловив в ее словах скрытое предложение.
– Я совсем не об этом.
Откуда у нее такие мысли?
– А что в этом плохого?
Простой, откровенный вопрос. Более прямой, чем многие вопросы, которые мне отваживались задавать горожане.
– Мне есть где жить. Зачем мне галерея?
Фэйри изящно взмахнула рукой:
– Если верить слухам, вы прекрасная художница. Я бы нашла применение этому дому, и не одно.
Я отвернулась, ругая себя за робость:
– Последнее время мне было не до картин. Даже если и возьмусь за кисть, покупать галерею пока не собираюсь.