— Серьёзно? Ты будешь смеяться надо мной? Я Смерть. Я могу убивать фейри. Я столь же смертоносное оружие, как и копьё, и меч. Думаю, я чертовски внушителен для горца из Инвернесса, — я возмущённо ощетиниваюсь. У этих колючих зверей уже нет оснований подтрунивать надо мной.
Теперь уже Риодан выглядит так, будто он вот-вот расхохочется в голос. Я в ярости рявкаю:
— Да что такого смешного, мать вашу?
Бэрронс протягивает руку, двумя пальцами снимает что-то с моего плеча и приподнимает. Это враждебное предложение, знатно изогнутое и шипящее, отчаянно тянущееся ко мне.
— Книги Бура-Бура, — бормочет Бэрронс. — Ты хоть представляешь, что делают эти предложения, когда оказываются на свободе?
Я качаю головой.
— Я думал, что смахнул их всех с себя.
Он фыркает.
— Сколько их ты выпустил?
Я пожимаю плечами.
— Целую книгу.
Уголок его рта опять подёргивается, и он говорит:
— Что ж. Тогда удачи тебе с этим.
— А что они делают?
— Узнаешь.
— Я спешил, — раздражённо говорю я.
— Оно и видно, — сухо отзывается Риодан, затем тоже протягивает руку и снимает что-то с моего левого крыла. Мне начинает казаться, что я усеян замковым сором. Я просеялся из Дрохетч в Честер в такой спешке, что при уходе взметнул небольшой шторм. Риодан осматривает то, что он взял, и бросает на Бэрронса взгляд тёмного веселья. — Ну разве не мило, — насмехается он. — Лирика влюбилась в Смерть. Мать вашу, она нарисовала сердечко над i в его имени.
Теперь оба уголка губ Бэрронса подёргиваются.
— Отдай мне это! — я выхватываю записку из его руки и аккуратно убираю в карман своих джинсов. — Это не смешно. Это мило, чёрт возьми. И я спрошу ещё раз…
— Пошли, — Бэрронс поворачивается к двери. — Мы все хотим чего-то от Крууса. Мы все отправимся в тюрьму.
Я бросаю взгляд на Риодана.
— А как же Дэни?
Его серебристые глаза сверкают кровавыми искорками, все следы веселья пропадают, и он холодно отвечает:
— Новый план.
Глава 46
Я пойду прежде, чем они заставят меня бежать[60]
Дэни
Пока я лежу в темноте своей клетки, до меня доходит, что хотя Охотники обратили Шазама в его изначальную форму Адского Кота, и раз я никогда не могла облачиться в ту огромную кожистую шкуру, и Шазам сказал, что Охотники планируют вернуть меня в изначальное состояние, это значит, что они этого ещё не сделали.
Они не считают меня риском. Они думают, что я не могу обратиться.
«Недооценивайте меня, — думаю я с улыбкой, — это будет весело».
Бегство от чего-либо — это не всегда трусливый поступок. Только не тогда, когда это даёт тебе время разобраться, как победить то, что тебе угрожает. Иногда бегство — это просто мудро. Бешеный рывок в безопасное место — это критично важная часть моего плана, причина, по которой я побуждаю их превратить Шазама в Й'Рилл.
Но у меня есть дурное предчувствие, что Охотники не согласятся с моей логикой, хотя она безупречная и железобетонная. Они заставят одинокого, эмоционального, нуждающегося во внимании Адского Кота оправдывать действия Охотника. И это невозможно. Эти два существа не мыслят одинаково.
Поскольку план А, скорее всего, не сработает, пора заняться планом Б.
Если они откажутся разрешить Шазаму обратиться, то мой единственный вариант — обратиться самой.
Если я смогу трансформироваться, то мой увеличившийся размер разорвёт клетку на мелкие кусочки, освободив меня. Затем я схвачу клетку Шазама своими когтями и со всех сил рвану прочь.
Кто знает, возможно, я сумею добавить свой дар стоп-кадра к дару крыльев Охотника. Я никогда не пробовала. Я всё ещё считаюсь маленьким Охотником и подозреваю, что это делает меня более проворной, и мы месяцами оттачивали мои навыки полёта. Возможно, я ещё и не умею парить без проблем, но я настоящий профи в опасных резких манёврах. Я умею так вплотную обходить неожиданные препятствия, что едва не награждаю Й'Рилл сердечным приступом. Быстрая подвижность — мой любимый наркотик, а моя НОРД-петля (последовательность Наблюдать/Ориентироваться/Решить/Действовать) ещё быстрее в теле Охотника, чем в теле человека.
Я не сомневаюсь, что смогу уделать этих древних Охотников. Готова поспорить, они больше никогда не практикуются в технике полета. Готова поспорить, они живут в своих затхлых старых головах, расслабившиеся и полагающиеся на рутину столь же застарелую, как и их законы. И это ещё одна причина, по которой им нужна свежая кровь молодняка. Если общество не извлекает максимум пользы из огненного, бесстрашного поколения, оно погружается в стагнацию.