— Мой вопрос по-прежнему в силе, — с усталой улыбкой говорит мой отец, адвокат до мозга костей.
Я пристально смотрю на него в возмущённом молчании. Если я скажу «нет», он отругает меня, и я не хочу, чтобы он впустую тратил драгоценное дыхание. Если я скажу «да», то возненавижу себя. Если я скажу «нет», то, наверное, тоже возненавижу себя. Груз тех кошмаров наяву, когда я практически в каждом сценарии К'Вракнула мир, и различие было лишь в деталях — это удушающий гнёт на моей шее. Я знаю, чего я не смею сделать. Я также знаю, какой поступок будет для меня ненавистным.
— Я хочу услышать это, детка. Ты знаешь, как будет правильно.
Стискивая зубы, я скрежещу:
— Я ничего не стану с ними делать. Я просто оставлю их в покое.
— Неверный ответ.
— Они сделали это с тобой. Я их не убиваю. Я просто позволяю Природе взять своё.
— Снова неверный ответ. Скажи мне то, что знает твоё сердце.
Я закатываю глаза и вздыхаю.
— Что я не могу осудить и приговорить целый вид, основываясь на действиях двух его представителей.
— Продолжай.
Я чувствую себя так, будто предстала перед судом моего отца. Мы оба предстали перед его судом. Потому что он судит себя, как родителя, по действиям, которые я теперь предпринимаю.
— Если я смогу найти способ помочь им, который предлагает им возможность хорошей жизни…
— …бессмертной, как была у них когда-то, — вклинивается он.
— …Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь им добиться этого, — натянуто говорю я, и знаю, что это правда. Поступить так будет правильно. Проблема в том, что Котёл не работает, и я не могу просто дать Видимым Эликсир Невидимых, при условии, что я его найду. Все Видимые (если не считать три исключения, три ненавистных исключения, которые поступили так с моим отцом), погрузились в буйное безумие, ошеломлённые грузом слишком большого количества воспоминаний. Сделать их бессмертными в таком состоянии — это ни разу не милосердие.
— Это всё, о чём я прошу, детка. Я знаю, что ты заставишь меня гордиться.
Он снова засыпает, и слёзы вот-вот хлынут из моих глаз. Маме я бормочу «Мне надо пописать» и вылетаю из комнаты.
Я успеваю закрыть за собой дверь прежде, чем разразиться слезами.
К моему ужасу, там стоит Бэрронс, то ли собиравшийся войти, то ли дожидавшийся, когда я выйду. Спешно смахнув слёзы и перекрыв слёзные каналы, я отодвигаюсь в сторону, прижимаясь к двери. Это Бэрронс? Или меня снова дурачат?
— И именно поэтому я здесь, — мрачно говорит он, явно не упустив из вида моё нежелание приближаться к нему. — Мы разберёмся с этим. Сейчас же.
— Мне надо поспать, — я не готова к этому. Я не могу столкнуться лицом к лицу с чем-либо ещё.
В его полночном взгляде сверкают кровавые искры.
— Я слушал, как Круус говорил, что трахнет тебя на глазах у своего принца.
Я резко втягиваю воздух, осознавая, что мы оба до глубины души травмированы этими событиями. Пока Круус говорил мне, какие ужасные вещи он сделает со мной, Бэрронс бесстрастно стоял рядом, выжидая идеальный момент, чтобы нанести удар. Пока Круус говорил о своих планах стереть Бэрронса из моего разума и сердца, изнасиловать меня, стереть меня саму. И он прав, я не верю в свою способность различить их, а мне это нужно.
— Ладно. И что теперь?
— Мы поговорим с Мазданом. И успокоим твои страхи.
— А потом мы успокоим и твои тоже, — тихо говорю я. Я знаю, что нужно Бэрронсу. И несмотря на своё глубинное измождение, я знаю, что нужно мне. Мне нужно вытянуться рядом с ним, кожа к коже. Крепко обнимать его и позволить ему обнимать меня, зная, что он — мой Бэрронс. И если я смогу бодрствовать достаточно долго, то медленно, жарко и отчаянно нежно заниматься любовью на последних крохах моей энергии, пока я не вырублюсь в его объятиях.
Зная, что это он. А не принц Невидимых.
— Я ничего не боюсь, — оскорблённо рычит он. Затем его губы кривятся в сухой улыбке, и он добавляет: — Кроме того, что ты можешь бояться меня. Этого я не могу вынести. Идём.
***
Маздан ждёт в офисе Риодана. Когда дверь открывается, и я заглядываю внутрь, я вновь поражена тем, насколько они идентичны. Бэрронс стоит рядом со мной, и в то же время Бэрронс стоит возле стола Риодана, глядя на клуб внизу. Оба могущественны, обладают тёмной красотой, носят одно и то же лицо и форму.
Когда он поворачивается, я вздрагиваю.
Их лица идентичны, бл*дь. Как я вообще могу знать наверняка, Бэрронс ли рядом со мной, Бэрронс ли в нашей кровати, или же это Маздан?
— Приветствую, моя королева, — говорит Маздан с учтивым поклоном. — Приношу свои извинения за обман, но мы с Бэрронсом посчитали, что это необходимо для твоей защиты.