Шон О'Баннион идёт — земля становится чёрной, опустошённой, и всё в ней умирает на глубине трёх с половиной метров. Ад силы принца. Опять-таки, чем, бл*дь, думал король Невидимых? И думал ли он вообще?
Разгневанный своим провалом, Шон пылко настаивал, пока мы стояли посреди чёртова потопа (это не просто дождь, это едва сдерживаемый океан, который припарковался над Ирландией на заре времён и бесконечно протекал, теперь оказался приманен унынием Шона в Шотландию и пролился полностью), что либо я вру, либо это не работает одинаково для всех принцев. Терпеливо (ладно, откровенно взбешённо, но мать вашу, я мог бы снова заниматься сексом, но отказался от этого, чтобы помочь ему), я объяснял, что это действительно работает одинаково для всех нас, но поскольку его не обучали как друида, ему может понадобиться время, чтобы понять, как этим пользоваться. Например, научиться медитировать. Такая сосредоточенность не приходит легко и сразу же. Практика — это ключ ко всему.
Он отказался поверить мне. Он громогласно и раздражённо ушёл, по его огромным эбонитовым крыльям стекали реки воды, и молнии жалили землю, следуя за ним по пятам. Кэт печально плелась на безопасном расстоянии сзади.
Меня с рождения воспитывали так, чтобы я находился в гармонии с миром природы. Люди — это не часть природы. Животные не обладают бессметным множеством идиотских эмоций, от которых мы страдаем. Я никогда не видел, чтобы животное жалело себя. Пока другие дети забавлялись в помещении с играми и игрушками, мой па отводил меня глубоко в лес и учил становиться частью бесконечной паутины бьющихся сердец, которые наполняли вселенную, от птиц на деревьях до насекомых, жужжавших над моей головой, от лисы, которая подгоняет своих щенков вверх по склону холма и в холодный журчащий ручей, и до дождевых червей, которые блаженно копаются в плодородной почве. К пяти годам мне сложно было понять любого, кто не ощущал такие вещи как часть обыденной жизни. По мере моего взросления, когда виргинский филин устраивался на ночь на дереве за моим окном, дядя Дэйгис учил меня, как чарами объединить себя с ним (нежно, никогда не узурпируя) и посмотреть через его глаза. Жизнь всюду, и она прекрасна.
Животные, в отличие от людей, не могут врать.
Мы, люди, в этом профессионалы, особенно когда дело касается лжи самим себе.
Я порекомендовал себе терпеливые повторяющиеся попытки, несмотря на взбешённое настроение Шона. У меня имелось преимущество друидского обучения; и мне всё равно потребовались годы, чтобы понять, что земля является вместилищем моей силы, а также разобраться, как нюансировать и отточить её.
Шон потерялся во внутренней тьме, которую создал он сам, и ничего не видит за её пределами, да и не хочет ничего видеть. На каком-то уровне он верит, что заслуживает потеряться в отчаянии. Я тоже много времени провёл в этом отчаянном, тусклом аду. Я ненавидел всех и вся, я винил всех и вся.
И пока я чувствовал себя так, я не добивался прогресса.
Мы дураки, раз считаем, что травма или невезение происходят из-за случайного стечения обстоятельств, или вину за это можно по-настоящему возложить на кого-то или что-то. Наши судьбы принадлежат нам, мы выбираем вставать по утрам, мы выбираем выходить в мир и жить, так что мы всегда как минимум частично причастны. Это не значит, что мы виновны в постигшей нас участи; это значит лишь то, что мы должны принять выпавшую нам долю, чтобы двигаться вперёд каким-либо значимым образом. Какие бы карты ни сдала нам жизнь, мы те, кто мы есть, и бунт против этого абсолютно ничего не меняет; это лишь заточает нас в ловушку там, где мы не хотим и, если честно, не должны находиться.
Надо тщательно следить за мыслями, которые ты посылаешь во вселенную. Ибо она слушает. Отстаивай пределы своих возможностей, и они действительно будут ограничены. Тебе нужно отстаивать свои мечты.
Кстати о мечтах… Я складываю руки за головой и наслаждаюсь блаженством возможности растянуться на спине в кровати впервые за несколько лет, не сталкиваясь с помехой в виде крыльев. Я всегда любил спать на спине, и раз уж сегодня мне не удалось потрахаться, а теперь уже слишком поздно искать женщину, которая не потребует взамен монету (тот галантный романтик Келтар по-прежнему живёт в моём сердце), я не сомневаюсь, что в те несчастные несколько часов, что я просплю, мне будет сниться секс. Мне больше не нужно спать, но человеческая часть меня наслаждается этим и продолжает пытаться. Однако мои промежутки сна сокращаются и становятся всё более ускользающими.
Мак говорит, что принцы вообще не спят. Если это правда, то я вовсе не жажду завершения трансформации. Что есть жизнь без снов?
***
Подозреваю, что раз моей последней мыслью перед сном был комментарий Мак о том, что принцы вообще не спят, из-за того мне снится сон о ней, который вызывает у меня паранойю — вдруг Бэрронс пронюхает об этом сне и какой-то чёрной магией проникнет в моё подсознание и убьёт меня; он обидчивый ублюдок-собственник. Если кто-то и может выкинуть такой фокус, то это он.
Мак сексуальная в такой манере, которую я не могу облечь в слова. Чарующая тьма таится под всей этой жвачковой розовизной, которую она источает, и это заставляет мужчину задаваться вопросом, насколько она свирепая и развратная в постели. Как я и говорил, двойственность — это мой наркотик.
Так что теперь мне снится, как она стоит в изножье моей кровати с четырьмя столбиками, абсолютно обнажённая, и я так чертовски возбуждён при взгляде на неё, что во всех нужных местах пробуждается боль, когда она начинает идти в мою сторону, прикусывает нижнюю губу, а затем одаряет убийственной улыбкой, которая содержит в себе невинность, помноженную на полное отсутствие сдержанности, и обещает мне адскую скачку.
Она подобна воплотившемуся в реальность сну, стройная и сильная, с отпадной задницей. Её волосы… погодите-ка, почему мне снится до-королевская версия Мак с короткими солнечными волосами?
В моём опьянённом сексом мозге срабатывает сигнал тревоги, когда я смутно осознаю, что у неё есть волосы в других местах, где женщины их обычно не оставляют. Мак сегодня ясно дала понять, что она предпочитает от них избавляться.
Бл*дь.
Мне снится сон о саркастичной, язвительной, раздражающей библиотекарше.
Серьёзно? Почему не о ком-нибудь другом? Например, Энио Луна с её тёмными сверкающими глазами, смуглой кожей и чванливой походкой воительницы, которая сногсшибательно горяча и последние несколько лет умирала от желания устроить поле битвы в моей постели… или в удобном местечке на земле, или в любом немного уединённом уголке аббатства, или даже посреди улицы, если я соглашусь.
Но нет, по какой-то немыслимой причине я выбираю увидеть во сне дерзкую девчонку-джинна в бутылке, которая сегодня раз за разом оскорбляла меня и отказалась сотрудничать с королевой; она явно враждебна и несомненно втайне является предательницей.
— Во имя Богини, ты в точности такой, как описывают книги, и даже лучше. Намного красивее, чем на картинках, — выпаливает библиотекарь/Мак, забирается на мою кровать, седлает мои бёдра и обхватывает обеими руками мой…
— Прекрати, — я отбрасываю её руки прочь, подавляя хриплый рык, потому что я хочу ощутить её руки там, но её внезапный натиск сбивает с толку, и я чувствую себя очень странно и некомфортно из-за того, что она выглядит как Мак. Может, я втайне и считаю её привлекательной, но, блин, это Мак, и это кажется неправильным. Кроме того, мне нравится не спешить, а не просто сунул-вынул, и готово.
— Что я делаю неправильно? Научи меня всему, — восклицает она.
Не такой сон я хотел. Когда я сталкиваю её с себя, она разваливается на кровати, раскинув ноги, и её бесконечно трахабельная грудь подпрыгивает.