Еще до заключения мирного договора Гейзерих ввел на завоеванных землях радикальные новшества. Примечательно, что он приказал начать отсчет новой эры со взятия Карфагена (так называемая королевская эра). Вместе с римским управлением он устранил и налоговые кадастры, что можно оценить как – возможно, лишь демагогическое – обозначение отрицательного отношения к римской фискальной системе. Такие писатели, как Сальвиан, серьезно восприняли эти предприятия Гейзериха, в то время как Виктор из Виты или Прокопий, со своей стороны, подчеркивали жесткость вандальских эксплуататорских порядков, которые вскоре вновь стали заметны и в сфере налогообложения. В продолжение курса начатой в 429-430 гг. внутренней политики Гейзерих вновь стал со всей строгостью действовать против крупных землевладельцев, прежде всего против сенаторского круга, и против ортодоксального духовенства. Конечно, не все сенаторы, а также епископы и клирики были отправлены в изгнание, однако вряд ли им удалось избежать экспроприаций прежде всего в Проконсульской Африке, который под названием sortes Vandalorum («наделы варваров») стал областью варварской колонизации. Многие знатные люди или клирики были также обращены в рабство или переведены на положение колонов, в случае если они не успели вовремя сбежать на запад или за море. Только на последней фазе правления Гейзериха (прежде всего с 455 г.) началось определенное движение вспять, в ходе которого из Италии в Африку вернулись даже сенаторские семьи и частично были восстановлены в своих владениях [88]. Конфискованное имущество и поместья удерживал король, притязавший на права верховного собственника над всеми землями, или предоставлял их вандальской знати, рядовым вандалам или арианской церкви. Еретическая церковь обогатилась прежде всего культовыми и хозяйственными зданиями ортодоксальной церкви и ее обширными земельными владениями. Из источников постоянно создается впечатление, что арианское духовенство, проживавшее не только в Карфагене, но и по всей стране, было чрезвычайно состоятельно. Оно часто пользовалось авторитетом, по всей видимости, больше из-за своего богатства, чем из-за своих пастырских или богословских достижений [89]. Естественно, вандальская родовая и служилая знать также владела значительными богатствами, так как отчужденные крупные земельные владения с их дворцами, укрепленными домами и усадьбами предоставляли жизненное пространство большому числу германских новопоселенцев. Каждый из рядовых свободных вандалов вследствие этого получал под надзором своего «тысячника» (millenarius), который исполнял наряду с военной и административные функции, земельный надел вместе со скотом, рабами и колонами. Само собой разумеется, в государстве вскоре возникло расслоение по заслугам и положению. Конфискованное римское имущество в Карфагене перешло почти исключительно в собственность короля или арианской церкви, захватившей «Basilica Maiorum» (Великую церковь) и другие культовые сооружения. Сравнение с позднейшим образом действий остготов в Италии безоговорочно свидетельствует о том, что вандалы показали себя жестокими деспотами, повсеместно сеявшими в покоренном населении страх и ненависть. Конечно, в дальнейшем произошло определенное смягчение режима, и во многом устремления были направлены на уравнение между поработителями и порабощенными.
Усилия Гейзериха по преобразованию своего государства еще в 442 г. были замедлены широкомасштабным заговором родовой знати. Подробности едва ли возможно реконструировать, и все же вполне вероятно, что вандальская и аланская родовая знать после благоприятного мирного договора 442 г. опасалась дальнейшего усиления королевской власти. Как и в других группах, участвовавших в переселении народов, первые большие победы над Римской империей наряду с королевской властью укрепили силу и самосознание знати и у вандалов. Все же это едва ли нашло выражение во внешней политике, и, наверное, еще до 442 г. среди аристократов, зачастую бывших родственниками короля, возникло большое недовольство. Вполне возможно, что нити заговора ведут к вестготскому двору; дочь вестготского короля Теодориха I – скорее всего около 440 г. – вступила в брак с Гунерихом, но была Гейзерихом отослана к отцу изувеченной. Почти одновременно в крови был утоплен заговор знати, так что один хронист замечает, что эти внутренние раздоры стоили большего кровопролития, чем проигранная война (Проспер Тиро) [90]. Теперь у Гейзериха были полностью развязаны руки и во внутренней политике. Вместе с «политическими» привилегиями знати он устранил и избирательное право, и политическое право свободных вандалов на собрания и тем самым открыто устремился к установлению деспотии. Порядок наследования престола был однозначно установлен по принципу старшинства. Отныне наряду с телохранителями и свитой король располагает также служилой знатью, представляющей собой «противовес» родовой знати [91]. Правда, остатки родовой знати продолжали спокойно жить в своих дворцах и имениях. Однако королевское недоверие уже никогда не улегалось и при наследниках Гейзериха и не терпело от знати никакого превышения власти. Знатные вандалы занимали те или иные почетные должности и назначались застройщиками или время от времени также командирами довольно крупных воинских формирований или флотских контингентов. В остальном они больше не принимали никакого участия в руководстве государством, которое король осуществлял, напротив, с помощью устроенной по иерархическому принципу и распределенной по многим сферам деятельности служилой знати из способных германцев и римлян. Здесь следует указать, что эта служилая знать, связанная с королем прежде всего клятвой верности, должна была выполнять различные административные, полицейские и военные задачи, за что она вознаграждалась деньгами, натурой или земельными наделами. У этой служилой знати были как германские, так и римские корни (восходящие к позднеримской бюрократии), и во многом она демонстрирует признаки предфеодального или феодального развития. Многие представители этого «чиновного дворянства» сходны со средневековым дворянством, не имевшим бенефиция [92], другие же скорее всего – но это остается неопределенным – с владельцами бенефиция, ибо они несут службу только за земельные наделы. Определенные категории римской служилой знати, по всей видимости, также вознаграждались только почетными должностями или должны были довольствоваться тем, что за свои заслуги причислялись к «друзьям» (amici) короля. И все же даже во враждебно настроенных по отношению к вандалам источниках иногда мельком упоминается, что милость короля варваров была полезна для каждого и часто связывалась с материальными выгодами. После лишения власти римской бюрократии на служилую знать была возложена высшая ответственность и за управление государством и его составными частями. При этом во многих отношениях она получала поддержку со стороны арианского духовенства, которое иногда исполняло даже полицейские функции (здесь можно провести определенную аналогию с расширением полномочий ортодоксальных епископов в позднеримское время). Иногда арианские клирики, рекрутировавшиеся из германских и римских областей, проявляли себя фанатичными приверженцами королевской политики силы, с которой они были связаны на радость и на горе. Поэтому ортодоксальное духовенство, прежде всего до 455 г., а затем вновь при Гунерихе, должно было со всей энергией и самопожертвованием отстаивать свои последние позиции, особенно в Карфагене и в области «sortes Vandalorum» (наделов варваров) [93].