Его глаза сейчас были цвета стали. Ни капли голубизны: шторм в ледяном океане. Теперь вспыхнула я:
– Давай еще куда-нибудь меня приплетем! Может, я и на Репкина стуканула в восьмом классе, когда он унитаз разбил?
Север вздохнул и не стал углубляться в тему:
– Ты не видишь границы, Саш. Когда можно вмешивать учителей, а когда нет.
– Мы живем в двадцать первом веке, – отчеканила я. – Сейчас насилие – не панацея от всех проблем. И все, что вы решили, незаконно.
Панферов окинул меня таким взглядом, будто я сморозила глупость. На его лице заходили желваки, было видно, что своими выпадами я его рассердила. Его ледяное величество не привыкло, что с ним вступают в спор. Но на мою реплику он не ответил, спор иссяк.
И вот на большой перемене половина ашек двинулась к бэшкам в кабинет – с самыми грозными намерениями. Мне тоже пришлось пойти. Должен же кто-то сгладить конфликт и не допустить драки. Хотя бы попытаться.
Урок 4
Стая: состав, взаимоотношения, охота
– В чем дело? – Староста бэшек, Игорь, поднялся с места первым.
Север кинул на первую парту записку и венок:
– Вот что Минаев получает второй день. И нам очень интересно, кто этот таинственный даритель.
Панферов оглядел 11 «Б». Стальной взгляд задержался на Валере, Марке и других парнях из компании, разбившей окно. Я тоже оглядела класс и увидела Женю, который сидел за четвертой партой. Он наблюдал за происходящим с любопытством.
– А почему ты решил, что это кто-то из наших? – буркнул Валера.
– Вы решили, что Ваня настучал, и кинули ответку. Так чья шутка? Черепанов, Репкин и ко?
– Чуть что, сразу «бэ», да? – не унимался Валера. – Чего там хоть в записке?
– Тупорылый идиотизм. Написано: «Твоя мама умерла». Если не хотите признаваться, доставайте тетрадки по русскому. Будем искать по почерку, – потребовал Север.
Сегодня всем раздали тетради с оценками за диктант.
– Присядь-ка на это, сладкий! – Марк показал Северу средний палец.
Многие бэшки демонстративно скрестили руки на груди. Никто и не собирался доставать тетради. По классу разнеслись едкие реплики:
– Панферов, ты кукухой поехал!
– Во всем видишь заговоры!
– Сев, тебе к мозгоправу пора!
Наш староста окинул всех удовлетворенным взглядом.
– Так я и думал. Поэтому мы приготовились.
Север взял в руку записку, поднял над головой и продолжил:
– В тексте ошибка. Для тех, кто не видит, скажу. Написано «умирла» вместо «умерла». У меня есть кое-что интересное… – Панферов обернулся к стоящей рядом Чайке, и Таня, как личный секретарь, подала ему простую зеленую тетрадь. Панферов полистал. – Возьмем последний диктант. Цитирую: «…любил свою жену без памяти, но она умирла». Что мы видим? УмИрла. Идем дальше. «Мать не умирла с горя…» И опять умИрла. Мистика, правда? Я могу продолжить, тут таких море. Я с восьмого класса знаю одного человека, который вот уже три года ляпает эту ошибку.
Повисло напряженное молчание.
– Так чье это? – нарушил тишину Игорь.
Север бросил ему тетрадь. Все с любопытством привстали с мест, пытаясь хоть что-нибудь увидеть.
– Игорь, чья она? – нетерпеливо спросил Валера.
– Черепанова, – глухо произнес Игорь.
– Чего? – Марк вскочил. – Откуда у тебя моя тетрадь? Она была в рюкзаке!
– Вытащил на физре. – Север бросил это так небрежно, будто красть чужое имущество – норма.
– Какого черта? Какое право ты имеешь копаться в моих вещах? – Марк буквально подлетел к Северу.
Стоящий рядом Рома напрягся, готовый в любой момент кинуться на защиту своего лидера.
– А у тебя откуда право подбрасывать другим всякую дрянь? – Север перевел невозмутимый взгляд на Игоря и прищурился. – Ну что, Соболев, как будем решать?
– Да это бред! Да пошли вы все! – Марк развел руками и вернулся на место.
– Это не мог быть Марк, Сев. Как будто ты Черепанова не знаешь. Дурацкие записки, венок – да ты что? Он бы рожу набил, и все! – Игорь пытался выгородить Марка, приводя Северу мои аргументы.
Но Север как будто не слышал его.
– Итак, ваше решение? – спокойно гнул он свою линию.
Игорь растерялся и промолчал. Он сомневался в вине Марка, но и войны не хотел. Думаю, ему, как и мне, показалось, что сам Север не до конца верит в причастность Черепанова к записке. Ему просто нужен виновный – любой.
– Да пошли вы! – крикнул кто-то.
– Валите на хрен, алкаши! – подхватили другие.
– Идите проспитесь!
В нас полетели карандаши и ластики. Кто-то даже швырнул учебник. Почему-то мы все стояли на местах, будто строй солдат, и не обращали внимания на летящие вещи и истошные вопли. На меня накатило дикое чувство, будто сейчас я не я, а множество. У меня десятки рук и глаз, и я заполняю собой все пространство вокруг. Я замотала головой, чтобы избавиться от непонятного и пугающего наваждения. Мое «я» вернулось и закрылось от летящей в лоб пустой пачки «Тик-така».