Она научилась жить без меня, а я так и не смог обходиться без нее. Мне было невыносимо горько видеть ее улыбающейся и, разглядывая очередное ее селфи, признавать тяжелую истину, что она совсем не думала обо мне в тот момент, когда делала его. Она забыла обо мне так быстро… Это было бы невозможно, если бы она действительно меня любила. Неужели наше время вместе на самом деле ничего для нее не значило?
Сколько дней провел я в подобных мучительных размышлениях, изводя себя, сбивая руки в кровь о стены! Я знал, что все это заслужил. Я поступил с Сашей ужасно. Такое не прощают. Но все же в груди теплилась надежда: может быть… простит? Я изменился и вижу это. Я больше не причиню ей боль. Решение о том, чтобы вернуться в школу, было нелегким. Я знал, что стану изгоем и объектом всеобщих сплетен. Мою спину до конца обучения будут прожигать взгляды: настороженные, осуждающие, боязливые. Люди в этой школе всегда будут ожидать от меня чего-то подобного тому, что я натворил. И никому не докажешь, что я исправился.
По поводу моего возвращения в школе созывали педсовет. Голоса разделились – многие учителя были против. В конце концов мне пошли навстречу, но я должен был пройти психологическую экспертизу. И только после получения справки о том, что я здоров, меня приняли обратно. Я был благодарен директору за это решение. На его месте я бы не взял себя обратно, а гнал бы подальше. Сделал бы так, чтобы ни одно учебное заведение не открыло передо мной свои двери.
Я опасен для общества. На таких, как я, ставят клеймо. Я был готов к любым взглядам и массовому осуждению. «Я увижу Сашу, я увижу Сашу», – твердил я себе. А это все, что мне было нужно. Мне было ужасно страшно подойти к ней, и я никак не мог собраться с духом. Я проигрывал в голове столько сценариев нашей беседы, придумывал нужные слова, проговаривал их, будто текст роли в спектакле. И уже запутался и не понимал, какие слова для какого сценария мне нужны.
Всю перемену после второго урока оба класса провели в столовой, но я с ними не ходил. А вот после третьего урока решил все же сунуться к ашкам. На перемене одноклассники играли у доски в футбол скомканным листом бумаги. Новенькая, Динка, внимательно за ними наблюдала, а я разглядывал ее. Светлые волосы, прическа – каре под скос, передние пряди закрывали часть лица. Огромные глаза чуть навыкате, крупный нос, пухлые губы и милые щечки… Красавицей не назовешь, но не без своеобразной изюминки.
Вдруг Динка что-то достала из рюкзачка и крикнула:
– Ребята, держите!
Марк Черепанов, один из игроков, обернулся, и она бросила ему мяч-фрисби. Я видел такие в рекламе: в полете они плоские, а когда ловишь такой мяч, он раскрывается и превращается в сферу.
– О, ни фига себе! Наверное, классно летает! Где купила? – спросил Марк.
Дина почему-то смутилась:
– С «Озона», но это не мой… Подарок ребенку знакомых. Но оказалось, у него уже такой есть, и я сегодня хотела сдать…
Дина как будто оправдывалась. Наверное, ей было неудобно – нам же не по восемь лет, чтобы носить в школу игрушки. Но она просто не знала эту компанию игроков, у каждого из которых энергии было на десятерых. Все перемены они проводили очень активно.
– Эй, погнали в коридор? – Марк обратился к ребятам.
Раздался топот – пять человек убежали, всем не терпелось опробовать неожиданный подарок. У Дины зазвонил телефон, и она вышла в коридор следом за ними. Я тоже покинул кабинет. Я подумывал найти Сашу, но что-то пока мешало мне решиться на разговор с ней. В итоге я просто подошел к окну, давая себе время собраться с духом. Неподалеку стояла Дина и бесстыдно меня разглядывала. Стало неуютно.
– Ты чего так смотришь? – не выдержал я.
– Считаю количество пущенных в тебя дротиков и гадаю, сколько будет на мне. – Она ничуть не смутилась. – И когда вообще я вслед за тобой превращусь в ходячую мишень…
– О чем это ты? – нахмурился я.
– Да тебя уже просто с ног до головы обстреляли взглядами, от которых у меня сердце в пятки уходит, – тяжело вздохнула девчонка. – Ты новенький, я новенькая. Но ты хотя бы хорошенький, а у меня щеки. Это потому, что я слишком люблю картошку… В общем, я это к тому, что, кажется, мне стоит готовиться к мощному обстрелу… Щекастых новеньких девчонок не любят.
Меня удивило, с какой простотой она назвала меня хорошеньким и как легко выдала свои тревоги незнакомцу. Поняв наконец, о чем она, я улыбнулся:
– Да нет, ты все не так поняла. Тебе можно вообще не париться. Они на меня так пялились не из-за того, что я новенький. Я учился с ними и ушел в девятом… После одного случая. Вот они теперь и пялятся.