Риган распрямила плечи, встала в позу раскаяния.
Гэла ворвалась в комнату сзади нее с тихим проклятием.
– Сестра, – жестко сказала Гэла. Не из-за гнева или раздражения, а для себя. Гэла использовала слова и движения, будто это доспехи или боевые молоты. Риган предпочитала, чтобы ее собственные шипы были маленькими, точными и утонченными, хотя и не менее смертоносными.
Откинувшись на пятки, Риган запела на языке деревьев.
«Сестра», – единственное из множества слов, какое разобрала Гэла.
Гэла Астор вышла из тени, приблизилась к Риган и упала на колени. Она была одета в кожу и шерсть, с пустыми ножнами и в юбке-кольчуге. Волосы, зачесанные назад, напоминали корни дуба, лоб открыт. Гэла была красива, и Риган всегда думала про себя: кусочек луны, величественный и опасный.
– Он должен быть наполнен, – сказала Гэла, показывая на старый колодец. – Почему ты захотела встретиться здесь? Спустя столько месяцев.
Риган терпеливо ждала, когда Гэла закончит.
Глаза Гэлы блуждали по лицу и телу сестры и остановились на руке сестры, все еще находящейся на ее животе.
– Да, – прошептала Гэла и улыбнулась.
Риган схватила руку Гэлы и прижала ее к своему животу, соединяя их руки.
– Будущая королева.
– Или король, – ответила Гэла, положа руку на юбку Риган и приблизя сестру к себе. Обе встали. Много лет это было частью их плана: Гэла на троне Иннис Лира с детьми Риган в качестве ее наследников. Гэле было шестнадцать, когда она тайно поклялась сестре, что ни один ребенок не будет в ее чреве и она позаботится об этом. «Мы будем королем и королевой Лир, – пообещала сильная Гэла своей четырнадцатилетней сестре. – Мужья и соперники не важны. Будем ты и я, наши тела и наша кровь». Риган поцеловала сестру в щеку и уверила ее, что так и будет.
Сейчас Риган снова целовала Гэлу. Она была готова к следующему этапу.
Женщина-воительница взяла Риган за плечи и спросила:
– Как долго придется ждать?
– Я убедилась только пять дней назад, это должно случиться в первые недели весны. Ты первая, кто об этом узнал.
– Ты должна как можно скорее выйти замуж.
– Мы скажем, что уже сбежали, и все в это поверят.
Брови Гэлы приподнялись.
– Аккуратная и бесстрастная Риган Лир? Я сомневаюсь.
– Послушай меня, сестра, – губы Риган сложились в скрытную улыбку, – они поверят в эту историю. Мы с моим возлюбленнным вынуждены скрывать свою страсть от короля.
– Так кто же отец? – прорычала Гэла.
От этого вопроса глаза Риган вспыхнули как бриллианты: осколки коричневого, охряного и синего, как у их отца, яростно перемешанные, с расстояния казались нежно-карего цвета. И лишь немногие знали, о сходстве глаз отца и дочери.
– Лир разозлится, Гэла, – прошептала молодая женщина с ликованием и жесткостью. – Как и Астор. Это и худшее, и лучшее, что я могла сделать.
К Гэле быстро пришло понимание:
– О, Риган, моя дорогая, конечно же, нет.
– Коннли, Коннли, Коннли, – произнесла Риган, каждый раз с новой интонацией. Сначала непринужденно, затем злобно, словно она могла почувствовать Коннли на вкус.
Гэла вскочила на ноги:
– Его дед презирал нашу мать! Его мать годами пыталась выйти замуж за нашего отца! Ты хочешь дать Коннли возможность претендовать на корону?
– Только его детям, – Риган тоже встала. – И нож в сердце нашего отца.
– Этот твой поступок разделит нас, тем более, мой муж и твой любовник, то есть твой будущий муж, – главные соперники.
– Все уже сделано.
– Ты должна была обсудить свое решение со мной!
– Ты же не спрашивала моего совета, когда выбрала Астора!
– Ах, но ведь Астор-то был очевидным, единственным выбором! Он жесток, и по мнению отца и других людей во дворе, заслуживает короны. Ты ждала другого – род Лира падет из-за его признанной силы и его проклятых звезд. Я выбрала именно Астора, поскольку он сможет сыграть свою роль в моей игре. Он думает получить от меня корону. Коннли на этом явно не успокоится. Он боится тебя? Я не поверю, если ты это подтвердишь.
Риган прикоснулась языком к нижней губе:
– Он не боится ни меня, ни его. Однако я притягиваю Коннли. Он не чувствует ко мне страха, жалости или грусти, которыми движима ты.
– Конечно, ты не о любви сейчас говоришь, – усмехнулась Гэла. – Любовь – не сила.
– И даже между нами?
Гэла хмыкнула:
– Между нами не любовь, а единство. Мы находимся за пределами любви!
– Действительно? – поинтересовалась Риган, прикоснувшись к мочке уха своей сестры и чуть-чуть за нее потянув.
Риган знала – у Гэлы в груди было железное сердце, и она лишь слегка заботилась о том, чего не ощущала всем своим нутром. Хуже было другое: Гэла выражала чувства, которые не были такими уж мерзкими, но не позволялись великим воинам и королям – она презирала все, что казалось женским, поскольку пренебрегала собственным чревом. Риган не знала, родилась ли Гэла именно такой или научилась этому у отца, его звезд, или изменилась из-за смерти Далат. Риган точно знала – ее сестра имела звезды завоевателей в небе, а такие люди не могли любить полноценно. Гэла думала, что до нее просто не доходит любовь, в то время как Риган ощущала себя состоящей целиком из любви. Ужасной, разрушительной, ненасытной любви.