Продвинуться не мог никто. Элпью протиснулась между стеной и боковой стенкой дилижанса, чтобы пробраться через ворота Гольбейна, и влилась в поток пешеходов, карабкавшихся по стоявшим неподвижно повозкам и экипажам. Все мужчины вокруг засвистели и разразились кошачьими воплями, когда Элпью спрыгнула и ветер поднял ее юбки. Она ответила грубым жестом и протолкнулась в переулок, откуда, преодолев запруженный покупателями рынок, можно было попасть, насколько она знала, во двор Нового дворца и к центральному входу в Большой зал Вестминстера.
Элпью даже в голову не приходило, что графиню настолько расстроит ее решение не выходить на сцену. Или та огорчилась потому, что играть предложили не ей? Элпью зашла в тупик.
Юристы и члены парламента стояли тесными группами, обсуждая свои дела посреди привычной толкотни прохожих и карманников. Пробравшись сквозь толпу, Элпью вошла в огромный зал. Неужели графиня всерьез хочет играть на сцене? И еще — станет ли она ревновать, если Элпью все же примет предложение Ребекки? Она окончательно запуталась. Еще ей страшно не нравилась атмосфера рынка, царившая в Вестминстере: крики торговцев эхом разносились под сводчатыми потолками.
— Несравненная королевская чистящая губка! — вопила торговка голосом, похожим на крик коростеля. — Великолепно очищает кожу от любых дефектов, как, например, загар, веснушки, бородавки, избавляет от желтизны и смуглоты. — Цвет лица самой продавщицы служил, по мнению Элпью не слишком удачной рекламой.
— Превосходный и называемый у других народов «тей»! — кричал мужчина, державший маленькие пакетики. — А по-нашему — чай. Королевский напиток для удовольствия и здоровья. Бесконечно полезнее, чем любой другой, ибо своим особым действием и свойствами исцеляет большинство не поддающихся лечению и опасных болезней головы, например, апоплексию, эпилепсию, летаргию, мигрени, головные боли... — Элпью остановилась у киоска. Возможно, удастся умиротворить графиню, подарив ей чай. — ...влагу в глазах, головокружение, испарину, потерю памяти, глухоту, зубных червей и многое другое. Два пакетика в большинстве случаев дают полное исцеление. Всего четыре шиллинга за пакетик с инструкциями.
— Кстати, об инструкциях, — проговорила запыхавшаяся Элпью, — где состоится суд над Рейкуэллом?
— Купите пакетик, и я скажу, — ответил, подмигивая, мужчина.
— За четыре шиллинга! — воскликнула Элпью. — И сколько же чая в одном пакетике?
— Высшее качество — по шиллингу за унцию, — сказал мужчина. — Хороший чай вы нигде не найдете дешевле, дойдите хоть до самого Китая.
Элпью испепелила торговца взглядом.
— Я не виноват, что чай столько стоит. Вините правительство. Налог составляет девяносто процентов.
Элпью пошла дальше, мимо торговцев книгами и гравюрами, во весь голос расхваливавших свой товар.
— Последний скандал в Индиях.
— Самое гнусное убийство!
— Труды знаменитого окулиста, хирурга короля Вильгельма.
— Лечение самых страшных болезней без применения ртути.
Элпью пошла дальше, расталкивая покупателей. Почему в этом злосчастном месте нет указателей? Где помещение суда?
— ...Так что лица обоего пола смогут излечиться от этого опасного и позорного расстройства, не обращаясь к шарлатанам. Всего один шиллинг.
— Прошлые безобразия лорда Рейкуэлла. Читайте о жизнях тех, кого зарезал этот необузданный юный лорд, суд над которым состоится сегодня.
К Элпью сразу вернулась вся ее активность. Она подбежала к распространителю памфлета и спросила, в каком помещении состоится суд над Рейкуэллом, заодно купив экземпляр «Преступлений лорда Рейкуэлла».
К тому моменту, когда Элпью заняла место на галерее в палате лордов, Рейкуэлл уже сидел на скамье подсудимых.
Со своего заднего ряда Элпью видела только его лицо, да и то когда наклонялась вперед и заглядывала за колонну, но показания лорда слышала прекрасно.
— И после прискорбной смерти Тобиаса Флинна, эсквайра, вас схватили носильщики портшеза, один из которых засвидетельствовал, что в руке вы держали обнаженную шпагу. Был ли клинок окровавлен?
— Это был стальной клинок, милорд, — с полной достоинства улыбкой ответил Рейкуэлл, гладкие розовые щеки подчеркивали его молодость.
— И в то время как этот человек лежал, умирая, на Лестер-филдс...
Что это за ответ? Элпью не могла поверить, что судья не настоял на ответе Рейкуэлла на вопрос об окровавленном клинке. «Это был стальной клинок» — подумать только! Ей захотелось крикнуть: «Да, стальной, но был ли он в крови?!»
— Вы не позволили носильщикам поднять портшез над ограждением, чтобы забрать мистера Флинна и немедленно доставить его к хирургу, который мог бы спасти ему жизнь?
— Я не то чтобы не позволил, милорд. Но я видел, что они с трудом перенесли портшез через ограждение, а учитывая дополнительный вес человека, этот же портшез было бы невозможно перенести через ограждение. Простое рассуждение. Я применил свои умственные способности, милорд, как это сделал бы любой. Я желал сэкономить время, чтобы спасти жизнь мистеру Флинну.
Элпью окинула взглядом так называемую скамью, которую составляли более восьмидесяти лордов. Они вяло осели в своих кожаных креслах, разодетые в красный бархат, отделанный мехом горностая, в сверкающих коронах пэров, венчавших их парики. Элпью содрогнулась. Что за сборище старых развалин! Рейкуэлл годился им всем во внуки.
— Итак, лорд Рейкуэлл, роковых для Флинна ран было две: одна под ключичной костью, пяти дюймов глубиной, другая — в левом подреберье, шести дюймов глубиной и проткнувшая диафрагму. Вы прекрасный фехтовальщик, милорд, я прав?
— Не совсем. — Рейкуэлл сдержанно кивнул лорду-канцлеру. — Средний. Но в тот вечер — как вы помните, я уже говорил об этом, — во время глупой драки в таверне я поранил палец. В результате именно в ту ночь мое мастерство фехтовальщика оставляло желать лучшего. Много лучшего. Мои слова может подтвердить буфетчик таверны «Кубок». — Он почтительно улыбнулся судьям. — Потому что этот буфетчик перевязал раненый палец салфеткой, намоченной в рейнвейне.
— И где же во время данного происшествия находилась стража? Без сомнения, ожесточенная схватка в тихом Лестер-филдсе должна была привлечь ее внимание.
— Патруль действительно явился, милорд, — самым серьезным тоном подтвердил Рейкуэлл. — Но когда я объяснил стражникам, что, возможно, совершено преступление, они лишь сказали, что ничего не могут сделать: Лестер-филдс не их территория.
— Тогда почему они пришли на Лестер-филдс?
— Я понял, что границы их территории проходят по южной стороне Лестер-филдс, а Флинн лежал по другую сторону ограждения и, таким образом, находился вне его.
Элпью вздохнула. Дело решенное. Этим последним заявлением молодой человек практически признал свою вину!
Он избегал правды при ответе на все вопросы, кроме тех, которые при ответе на них только изобличали его еще больше. Не моргнув глазом Рейкуэлл заявил, что именно он добился того, чтобы умирающий человек остался лежать не с той стороны ограждения, вне юрисдикции или помощи со стороны стражи! Элпью посмотрела вокруг. Недалеко от нее сидела мисс Джимкрэк. Она прижимала к лицу изящный носовой платочек, так что видны были только покрасневшие глаза. Что тут удивляться, подумала Элпью. Ее свадьба состоится на эшафоте.