Когда они промчались мимо графини, она упала навзничь на груду гнилых овощей. Дряхлый старатель, оказавшийся поблизости, подбежал и помог ей подняться.
— Вот, госпожа, держитесь. — Он обтер руки о свою грязную одежду и посмотрел вслед наездникам. — Титиры. Постоянно гоняют здесь лошадей. Избалованные барчуки.
— Неподходящее место для скачек. Почему не заняться этим в Нью-Маркете?
— Ах, леди, вы меня, стало быть, не поняли. Скорее всего это не их лошади. Они крадут их у какой-нибудь коновязи в городе. Бедняга владелец и не подозревает о пропаже, пока не окажется слишком поздно. Эти шалопаи выбирают только самых лучших, самых быстрых лошадок и носятся на них сломя голову. Сбивают людей. Даже налетают на деревья. Случается, и сами убиваются насмерть. Ох уж эта молодежь, иногда ездят без седла и вышибают себе мозги.
— Зачем они это делают? — Графиня посмотрела вслед уменьшающемуся облаку пыли. — С чего бы им откалывать подобные номера?
— А просто так. — Старик вытер руки о грязные штаны. — Они творят это для собственного удовольствия.
— Скачут для удовольствия! — воскликнула графиня. — У нынешних молодых людей явно слишком много свободного времени. В мое время они бы воевали.
— Да, — согласился оборванец. — И посмотрите, что теперь со мной стало! Копаюсь в этих кучах в поисках дров для очага.
Графине стало ужасно жаль старика, и она достала шиллинг.
— Возьмите. И скажите, далеко ли еще до места, называемого Райская улица?
— Ты погубил меня. Я разума лишусь. — Ребекка привычно топнула ногой, чтобы привлечь внимание зрителей к себе: — Сказал, что страстен ты, возможно ль это? Так ласков с ней, так холоден со мной.
Пока Ребекка произносила напыщенные вирши, Элпью прикладывала все силы, чтобы казаться невозмутимой и в то же время наблюдать за актерами (Сиббер выглядел особенно угрожающе с огромным сверкающим ятаганом) и за публикой. К несчастью, в тот момент, когда Элпью обратила взор в зрительный зал, ее опять затошнило, а ноги задрожали так сильно, что заколыхались юбки. Все эти люди сидят и смотрят. И зачем только актеры обрекают себя на такие муки?
Совершенно неожиданно Ребекка бросилась вперед. Застигнутая врасплох, Элпью рванулась за ней самым неуклюжим образом, и зрители как один громко вскрикнули. Обретя равновесие, Элпью вдруг заметила, что актеры замолчали и смотрят на нее. В зрительном зале почему-то послышались свистки, кое-кто захлопал.
Сиббер шагнул вперед и, проходя мимо Элпью, шепнул ей:
— Засунь обратно, дорогая.
Она не поняла, о чем он говорит, и посмотрела на Ребекку, стоявшую с сердитым видом.
— Прочь! Прочь! — воскликнула та, поворачиваясь к Элпью. — Дай место урагану, иначе я смету тебя, как пыль. Уйди!
Ребекка произнесла эти слова настолько естественно, что Элпью решила, будто она кричит именно на нее. Элпью повесила голову, чтобы уклониться от гневной тирады. И тут увидела, что же послужило причиной волнения в зале. Ее правая грудь выскочила из корсажа, когда Элпью споткнулась, и торчала на виду у всего света. Элпью в ужасе отвернулась и затолкала ее назад, в недра платья.
— Явись же, яркая планета, править миром... — продекламировал Сиббер.
В зале захихикали.
— Восстань из тени, как луна приходит...
Публика завопила и загоготала, и Элпью почувствовала, что сейчас умрет от стыда.
В конце дорожки, обсаженной красивыми цветами, стоял крохотный коттедж. Графиня открыла калитку, чувствуя облегчение, что добралась до цели своего путешествия. Она не могла поверить, что такая известная актриса, как Анна Лукас, жила так далеко от города, и добираться к ней нужно было по такой отвратительной дороге. Графиня с ужасом ожидала обратного пути и гадала, нет ли поблизости таверны, где она могла бы нанять повозку для возвращения в город.
Графиня постучала в дверь коттеджа, и она тут же отворилась.
На пороге стоял мальчик лет двенадцати, веснушчатый, с взъерошенными волосами. Сын Анны Лукас, догадалась она, так как на рукаве у ребенка была черная повязка.
— Мистер Лукас дома?
— Кто его спрашивает? — спросил мальчик, успешно загораживая вход.
— Леди Анастасия Эшби де ла Зуш, графиня Клэпхэмская, баронесса...
— Спасибо, мы не нуждаемся в благотворительности. — Мальчик попытался захлопнуть дверь, но графиня уже переступила через порог одной ногой.
— Я не занимаюсь благотворительностью. Но я должна поговорить с вашим отцом.
— Кто это, Джек? — Появилась женщина, вытирая перепачканные в муке руки.
Это она обнимала в карете мистера Лукаса. Быстро она, подумала графиня. Вот вам и драгоценная семейная жизнь. Еще не успело остыть тело жены, а в доме уже поселилась другая женщина.
— Вы из театра? — спросила она.
Надеясь, что это поможет ей проникнуть в дом, графиня кивнула.
— Мне нужно поговорить с мистером Лукасом наедине.
— Невозможно! — отрезала женщина.
— Его нет? — Графиня сделала шаг в холл.
— В некотором роде. — Женщина украдкой бросила в сторону взгляд, подсказавший графине, что искомый мужчина находится в передней гостиной. — Иди, Джек. Поиграй на солнышке.
Как только ребенок выбежал на улицу, графиня сделала еще шаг вперед и схватилась за дверную ручку. Женщина бросилась на графиню, отталкивая ее от двери. Некоторое время они боролись, но женщина была крупнее и сильнее, и графине стало страшно. А вдруг именно эта женщина сговорилась с мужем убрать миссис Лукас с дороги? И она здесь совершенно одна, в их полной власти, и никто, даже Элпью, не знает, где она находится. Она отпустила ручку.
— Мадам, боюсь, что мне нужно переговорить с мистером Лукасом относительно театра. Предполагается устроить бенефис в память о его жене, чтобы собрать средства для ее несчастного ребенка. Но мне нужно его разрешение...
Женщина окинула ее взглядом.
— Вы не из театра, — проворчала она. — Если бы вы были из театра, то не явились бы сюда. Кто вы?
— Я леди Анастасия Эшби де ла Зуш, графиня...
— Угу. — Женщина с каждой минутой вела себя все грубее. — А я королева сицилийская. Что вам здесь надо?
— Мне нужно поговорить с мистером Лукасом. — Графиня надеялась, что, если произнесет это достаточно уверенно, женщина, возможно, и впустит ее.
— Вы из какой-то газетенки, да? Из непотребного журнальчика?
В глубине дома взвизгнула собака. Женщина на мгновение отвернулась.
Графиня бросилась вперед и распахнула дверь, за которой скрывался мистер Лукас. Но увидела она совсем не то, что ожидала.
Пол в комнате был застлан парусиной, мебели не было вообще. Опущенные жалюзи создавали в помещении легкий полумрак. В центре комнаты на полу сидел, скрестив ноги, мистер Лукас. Он был обнажен, если не считать толстой набедренной повязки, похожей на детский подгузник. Он стряхивал что-то со своей бледной кожи длинными ногтями.
— Слишком жарко. Слишком жарко. — Он встал. — Я должен принести извинения. Мухи, мухи, мухи. Понимаете, так всегда бывает, когда становится слишком жарко. — Он сморщился. — Я не виноват. Просто меня избрал Бог.
Графиня оглянулась на женщину, которая пожала плечами, как бы говоря — вы хотели его видеть!
— Мухи! Мухи! Закройте дверь! — воскликнул мужчина. — Если я выпущу их, небо почернеет. Все это знают.
Войдя, женщина закрыла дверь и встала рядом с графиней.
— Понимаете, это из-за пота. Из-за него из меня выходят мухи. Пот превращается в мух. — Мистер Лукас посмотрел на низкий серый потолок. — Как жаль, что стало жарко. Я не стал бы потеть, и не было бы мух. Это все я виноват. Слишком много мух.
Графиня видела, что этот человек полностью лишен рассудка.
— Вот, вы нашли то, что искали, — прошептала женщина на ухо графине. — Все еще хотите задавать свои вопросы?