— Отпусти его, Годфри. Думаю, мистер Роупер и без того расстроен. — Графиня указала на сундучок с чаем. — Элпью! Приготовь чаю для нашего гостя. Годфри, пожалуйста, помоги Элпью с чайником для воды, ты же знаешь, какой он тяжелый.
Элпью увела Годфри из комнаты и тихонько прикрыла дверь.
— Даже этой ее мрачной девчонки нигде нет. — Никам Роупер тяжело опустился на стул. — Я ходил к ней домой. Но там никого нет.
Графиня присела на соседний стул.
— И как давно вы следите за Бекки, Никам?
— Я не слежу за ней. — Он возмущенно посмотрел на графиню. — Я провожаю ее. Иногда она в одиночку ходит в темные и опасные места, и мне нравится думать, что я ее добровольный личный телохранитель.
— Очень похвально, Никам.
— В смысле, пока она не станет моей.
— Вашей?
— Я ей говорил, писал ей. Если она согласится меня взять, я избавлюсь от своей жены и женюсь на ней.
— Избавитесь? Вы убьете ее или просто потребуете развода?
— Какой смысл с вами говорить? — Никам хотел было встать. — Вы не понимаете.
Графиня действительно совершенно ничего не понимала. Она наклонилась к своему собеседнику.
— Вы упомянули, что она ездила из «Линкольнз-Инн» в Лаймхаус, Никам. Это вы для красного словца сказали?
— Вы никогда о них не слышали? Первый — это театр рядом с конторами юристов, второй — квартал, где полно матросов, сразу за Уоппинг-Уолл.
— Слышала и про тот, и про другой.
— Понимаете, она собиралась выйти за меня. Я мог предложить ей красивый дом. Я живу в Сити, в одном из переулков рядом с Патерностер-роу.
— Как мило!
Графиня знала этот район. Все переулки там были темными отвратительными щелями. Сам Патерностер-роу представлял собой торговую улочку, где обосновались галантерейщики, книгопродавцы и несколько сомнительных таверн. Были здесь заведения с дурной репутацией: гадалки, аптекари, которые специализировались на ядах и любовных зельях, и сводни, с готовностью делавшие аборты, когда составленные ими союзы приводили к нежелательными последствиям.
— Вы там же и работаете?
— Я удалился от дел. — Мужчина повесил голову. — С тех пор как умерла моя жена. У нас был маленький магазин, мы торговали рыбой.
— Рыбой! Чудесно. — Графиня просияла. — Обожаю рыбу. — О чем болтает этот тип? Минуту назад он говорил, что избавится от жены.
— О да, мы торговали самой разной рыбой: лещом, треской, тунцом, палтусом, пикшей, карпом, форелью, угрями...
— Как это, должно быть, увлекательно. — Взяв на заметку несколько новых названий рыб для будущих встреч с мистером Сиббером, графиня остановила Никама, прежде чем он перечислил всех морских и речных обитателей. — Я просто слюной истекаю при мысли о вашей изумительной рыбе. Но вернемся к вашей жене...
— Я не собираюсь говорить о своей жене с такими, как вы. — Лицо Никама помрачнело. — Вы никогда не поймете...
— Тогда давайте поговорим о Бекки. Мы тоже ее потеряли, Никам, и хотели бы знать, когда вы видели ее в последний раз?
— Это было... — Никам нахмурил брови, потирая переносицу большим и указательным пальцами. — Это было вчера. В предыдущий вечер она посетила праздник на «Причуде». Я видел, как она вышла отсюда и села на козлы кареты с парнем, который часто ее возит.
— С Джемми?
— Это он. Довольно приятный человек. Кажется, он какой-то ее родственник.
Графиня кивнула:
— Двоюродный брат.
— Нет, нет. Больше чем брат, я бы сказал.
— Не любовник, часом?
— Возьмите свои слова назад, мадам! — Никам вскочил. — Вы недостойная сплетница. Я не потерплю подобных выражений.
— Простите! — Графиня подняла руки. — Просто из-за ее недавнего брака с лордом Рейкуэллом...
— Этот брак, мадам, фикция. — Стоя у камина, Никам холодно смотрел на графиню. — Я точно знаю и абсолютно уверен, что моя Бекки никогда, никогда не выйдет замуж за такого мерзавца.
— Мистер Роупер! — Графиня подняла подрисованные брови. — Я была свидетельницей. Я лично присутствовала на церемонии.
— Нет, нет, нет, нет, нет и нет. — Никам Роупер поджал губы и решительно покачал головой. — Мне наверняка известно, что Бекки ни за что не вышла бы за этого человека даже под дулом пистолета.
— Любовь — странная вещь, мистер Роупер. Она бросает в объятия друг к другу самых неподходящих людей.
— Я слышал, как Бекки говорила этой бедной несчастной миссис Лукас, как сильно она его презирает. Они с миссис Лукас устроили заговор.
— Заговор? — Графиня подошла поближе. — Ребекка и Анна?
— О, понимаю! Вы об этом не знаете. — Он с непринужденным видом уселся на стул. — Тогда я обладаю над вами властью. Теперь вы будете меня слушать.
— Что за заговор?
— Насколько я понял, он каким-то образом связан с доходом миссис Лукас.
— С ее спектаклем-бенефисом?
— Думаю, да. — Никам Роупер пожал плечами. — Я слышал слово «доход».
— Где проходил этот разговор?
— Как-то вечером, несколько месяцев назад, они сидели на площади за стаканом эля. Немного раньше этот мерзавец уже пронесся по площади со своей шайкой, переворачивая лотки и бесчинствуя, как обычно. Я сидел рядом с актрисами и слышал, как они смеялись, предвкушая, как используют его в своих целях. Выставят круглым дураком и олухом перед его друзьями.
Вошли Годфри и Элпью с чайным подносом.
— Мистер Роупер рассказывает мне о своей рыбной лавке, Элпью.
Годфри расставил чашки и разлил чай, а Элпью положила сахар.
— Похоже, он вел чудесную жизнь в очаровательном домике рядом с Патерностер-роу со своей покойной милой женой.
— Пруденс. Она действительно была милой женщиной. — Никам взял чашку. — Это поистине удовольствие — находиться в кругу поклонников великой Бекки. Вы видели ее в «Прямодушном»? У нее там была великолепная роль Фиделии, которая без конца издевается над своим возлюбленным.
— Вы это видели, — проговорил Годфри. — Я только читал. Но знаю, что она была восхитительна.
— О да. — Никам отхлебнул чаю. — Это была ее лучшая роль. Я наслаждался сценой, где она пирует с матросами. Она очень похоже изображала моряка. Но с другой стороны, Бекки — знаток в этом деле. О морской жизни ей известно не понаслышке.
Элпью и графиня прыснули чаем в чашки.
— Какое отношение Ребекка Монтегю имеет к морским делам?
— Но вы же наверняка знаете. — Никам озадаченно посмотрел на них. — Ее родители связаны с морем.
— С морем?..
— Ее отец был адвокатом...
— Нет. Оба по морской части. Отец был боцманом, а мать отвечала на корабле за продовольствие.
Графиня и Элпью одновременно воскликнули:
— Боцман!
— Поставщик продовольствия!
— Да. Из Лаймхауса. Они так гордятся дочерью.
Поднявшись, графиня в упор посмотрела на Никама.
— Откуда вам это известно?
— Почти каждое воскресенье она туда ездила. Джемми возил Бекки и обедал с ее родителями. Иногда я брал кружку или две пива в таверне по соседству с их скромным домиком и разговаривал с местными жителями. Все они знают Бекки.
На следующее утро Элпью постучала в коттедж при конюшне, в котором жил кучер герцогини де Пигаль. Подкупив его пакетиком чая и пообещав еще, графиня, Годфри, Элпью и Никам разместились в большой карете герцогини и отправились в долгое путешествие до квартала Лаймхаус.
— Мы уже в Шотландии? — крикнула графиня, когда они отъехали на полмили от Тауэра. Она вслух читала надписи на каменных столбах, отмечавших мили. — Рэдклифф-хай-вей, Экзекъюшн-док, Уоппинг-Уолл... Никогда не слышала о таких местах. Кучер знает, куда мы едем?
— Не волнуйтесь, графиня. — Никам выглянул из кареты. — Бекки всегда ездила именно этим путем.
На Шедуэлском рынке слышались крики торговок:
— Кильки, мидии, свиные ножки, серый горох и печеные бараньи головы.
— Слава Богу, мы здесь не едим, — промолвила графиня, обмахиваясь веером и глазея в окно. — Мы углубляемся в дебри сельской местности, Элпью. Я это чувствую.