— Она плывет с нами в Новый Свет, — сказал Джейк. — Она и Валентин.
— Мы хотим создать театр в Америке. — Ребекка огляделась. — Мы уплываем с первым же кораблем.
Из-под стула Годфри вылез Рыжик и затрусил к Ребекке. Элпью попыталась столкнуть свою миску на пол. Пес оскалил зубы и зарычал.
— Хорошая собачка, — засюсюкала Элпью.
— Берегись, Элпью, — засмеялась Ребекка. — Он охотится за твоим салмагунди. Фу, Рыжик. Дай бедной женщине спокойно поесть. — Увидев полные миски, она усмехнулась. — Не нравится, да? Согласна, к этому надо привыкнуть.
Она сунула обе миски под стол и улыбнулась, глядя, как песик с готовностью принялся за еду.
— А теперь пойдемте со мной. — Ребекка взяла графиню и Элпью за руки и прошептала: — У меня не хватит слов, чтобы выразить вам свою признательность. Я никогда не смогу расплатиться с вами сполна.
Сыщицы следом за Ребеккой вошли в ее комнату.
Мистер Лукас крепко спал, свернувшись калачиком на большой кровати с пуховой периной. Тим сидел на подоконнике и, болтая ногами, перешептывался с Джеком, устроившимся в кресле рядом с кроватью и игравшим восковой головой.
— Помоги мне, Тим, и можешь идти.
Мальчик приподнял полог, Ребекка вытащила из-под кровати сундучок и повернулась к графине.
— Это вам.
— Снова чай?
— Все продано. — Ребекка засмеялась. — Старина Тим пришел сюда как-то поздно вечером и очистил мою квартиру от контрабанды. Рейкуэлл наведался сюда на следующее утро, когда я еще находилась в Лаймхаусе, но опоздал. Распорол мои перины и подушки и ушел.
— И напугал нас до полусмерти, — сказала графиня, посмотрев на восковую голову.
— Кто уж там обыскивал ваш дом, графиня, это были не люди Рейкуэлла, — сказал Тим, передавая голову Ребекке, — потому что, когда они ушли, чай остался на месте. Я проверил. — Мальчики неторопливо покинули спальню.
— Наверное, это был его преподобие, — поведала Элпью. — Вспомните, миледи, вы сказали Сибберу, что знаете про Сару. А он, должно быть, поделился со священником, который и без того уже тревожился, чего это мы вынюхиваем, и послал на Джермен-стрит йомена с запиской, чтобы заманить вас в Тауэр.
Ребекка поставила восковую голову на каминную полку.
— Почему вы сказали Сибберу?
Она достала из кармана ключ.
— Я его подозревала, — ответила графиня. — Он мне солгал.
— Как вы узнали, что он лжет?
— Он сказал, что одолжил Саре денег, — объяснила Элпью. — Все знают, что он прижимист.
— Он не сказал «деньги», Элпью. Он сказал «кое-что».
— Готова поспорить, что это он дал ей «защитников», — сказала Элпью.
— У Сары были «защитники»? — Ребекка скривилась. — Я знаю, что Сиббер держит их в мужской гримуборной. Он постоянно их предлагает ради приличного барыша.
— Вот вам и новая мораль, которую он надеется привнести в драму, — фыркнула графиня. — Предвкушаю, как я спрошу его об этом, когда мы придем требовать деньги за шумиху.
— Колли попросил вас пошуметь для него? — Ребекка усмехнулась. — А вы знаете, что он никогда вам не заплатит?
— Ну, нам и мистер Рич должен.
— Если он заплатит, я удивлюсь еще больше.
Графиня и Элпью переглянулись. Столько бегать — и все задаром!
Ребекка открыла сундучок.
Половина его была наполнена косметическими средствами: гримом, карандашами, пудрой и испанскими румянами. Вторая половина — бутылками бренди. Сверху лежал кошелек. Графиня взяла его, и на пол к ее ногам посыпались монеты. Элпью упала на колени.
— Мадам, но здесь же, наверное, пятьдесят гиней.
— И этого недостаточно. — Ребекка кивнула, утирая слезы. — Я никогда не смогу расплатиться с вами за все, что вы для меня сделали. Вы и дорогой Шалтай-Болтай. Знаете, он так ухаживал за моей собачкой. И подружился с этим странным фанатиком, который везде за мной таскался. Мне сказали, что они вдвоем сражались с Рейкуэллом. А теперь собираются создать общество фанатиков. Под присмотром Годфри Никам кажется почти нормальным.
— Клуб фанатиков? — переспросила Элпью, восхищенная этой идеей.
Ребекка покопалась в сундучке.
— Я купила старику новые вставные зубы.
— Умоляю, — зашептала графиня, хватая ее за руку, — подарите их кому-нибудь другому. Мне и одного раза за завтраком хватило этого жуткого зрелища. Иначе я больше никогда не смогу есть!
Глава пятнадцатая
Радость
Графиня и Элпью сидели в своих постелях, роясь в сундучке с сокровищами, который дала им Ребекка. Уже занималась заря, но они так и не заснули. Годфри пошел к Никаму «познакомиться с его женой».
— Я рада, что Годфри нашел себе друга, — заметила графиня, глядя в зеркальце и доставая из сундучка маленькую баночку и кисточку.
— Когда я отозвала его в сторонку, чтобы объяснить, что его там ожидает, — сказала Элпью, рассматривая коробочку с подводкой для глаз, — он только пожал плечами и заявил, что жизнь с одной женщиной-чучелом имеет свои преимущества перед жизнью с двумя живыми.
— Я тут думала об этом итальянском ловкаче... ты знаешь, как его имя переводится на английский?
— Синьор Руджеро Лампоне? Понятия не имею, мадам. Я не знаю языков.
— Оно означает мистер Роджер Малина. — Графиня замахала руками, чтобы высушить наложенную основу под грим, и спрятала лицо за поднятой крышкой сундучка. — По-моему, неплохое имя.
— Пожалуйста, миледи, — вздохнула Элпью, не отрывая взгляда от сундучка с добром, — можно я еще раз на себя взгляну?
— Через минуту, дорогая. Мне только надо... — Графиня прищелкнула языком и еще глубже зарылась в сундучок. Потом села. — Эврика!
Элпью с тревогой воззрилась на нее.
— Вы хорошо себя чувствуете, мадам?
На лице графини сохранялось удивленное выражение.
— Ваше лицо представляет собой точный образец одной из Страстей — вылитое Изумление, — сказала Элпью. — Рот слегка приоткрыт, глаза раскрыты чуть больше, чем обычно, а брови...
Она умолкла, потому что внезапно заметила, что как раз с бровями не все в порядке. Графиня очень высоко приклеила новые брови из мышиных шкурок, в результате чего выглядела так, будто пережила страшный шок.
— Тебе не нравится? — Графиня обворожительно улыбнулась, выставив пожелтевшие зубы. — А я думала, они придают мне девическое очарование.
— Уверена, — стараясь быть тактичной, проговорила Элпью, — что, если я пороюсь в ящике, мы сможем подобрать вам что-нибудь более подходящее. Ну, дайте же мне еще посмотреть.
— Элпью, вечно ты со своими взглядами! — Ни с того ни с сего графиня вдруг откинула одеяло, вскочила и вскинула руки, на ее лице было написано идеальное выражение Ужаса. — Пипс! — вскричала она. — Пипс! Я снова это сделала! Забыла пойти к нему на свидание.
— Ну что ж, — вздохнула Элпью. — Это даст ему пищу для нескольких строчек в его дневнике.
— Ты совсем спятила, Элпью? — взвыла графиня. — Сэмюэл Пипс ведет дневник! Да жизнь этого человека — монотонное повторение одних и тех же пустяков. О чем ему писать в дневнике? «Утром встал. Пошел в Адмиралтейство. Поговорил о кораблях. Сходил в театр. Поглазел на актрис. Вернулся домой. Поужинал. Лег спать».
— Миледи, Пипс может подождать, — возразила Элпью, делая глоток французского бренди и откидываясь на мягкие подушки. — Давайте поговорим о более важных вещах.
— Например? — Графиня медленно забралась обратно в постель.
— Например, что нам делать с этими деньгами?
— О, Элпью... — Графиня натянула одеяло до подбородка. — Давай подумаем об этом завтра.