– Ваня, ну как же так? Все наладится, я найду другую работу.
– Сомневаюсь.
– А как же наша любовь?
– Какая еще любовь?
– Я тебя люблю.
– Ну, точно дура. – Панков засунул в чемодан свои тряпки, выскочив в прихожую, схватил с вешалки пальто, торопливо надел, смахнул с полки прямо в карман какуюто мужскую парфюмерию и открыл дверь.
– Все, пишите письма. Да, чуть не забыл, – и уже через порог швырнул под ноги Анне ключи от квартиры.
– Ваня! Подожди! Ваня! – Она побежала за ним. Панков нажал кнопку лифта и с нетерпением ждал, когда откроется дверь. На жену посмотрел брезгливо и бросил через плечо:
– Истерик не устраивай, смешно.
Анна замолчала, снова почувствовав ком в горле, а потом не выдержала и заревела.
– Ну, не плачь, девочка. Не плачь, – вздохнула Елена Михайловна. – Это бывает. Иногда кажется, что жизнь кончилась и ничего хорошего в ней уже не будет. Через несколько лет ты сама станешь над этим смеяться.
– Я никогда уже не буду смеяться.
– Будешь. И еще как!
– У меня ничего не осталось.
– Милая, да ты даже не представляешь, как тебе повезло! Избавилась от дрянного мужика! Поправишься, похорошеешь – все забудешь.
– Нет. Этого я не забуду никогда.
…Через час после ухода Елены Михайловны в палату снова заглянула Юля:
– Австрийская, к тебе опять пришли. Что, не пойдешь?
– Пойду. – Анна встала, набросила на плечи теплую кофту.
У двери в отделение мать беседовала с медсестрой, держа за руку восьмилетнего Сашку. Увидев Анну, заревела в голос:
– Анюта, ну зачем?! Зачем?! Напугала нас с Сашенькой!
Она подошла к сыну, обняла его, прижала к себе.
– Кто меня нашел? – спросила у матери.
– Сашенька. Их пораньше отпустили, каникулы ведь начались. Он сразу в «Скорую» позвонил, молодец, что сообразил. Ято на рынок поехала. На оптовый. А ты придумала тоже! Напугала ребенка! Знаешь, что с ним было? Вот, идем из детского реабилитационного центра, шок с ним, говорят, случился. Это когда тебя уже в больницу увезли.
– Извини, – обронила Анна. – Записку нашли?
– Какую записку? Саша, ты не брал записку?
Мальчик молча уставился в пол.
– Ладно, бог с ней, наверное, врачи забрали, – отмахнулась Анна.
– Как ты? – спросила мать.
– Нормально. Скоро выпишусь.
– Аня, ты смотри…
– Ладно, все уже прошло. Не реви.
Они помолчали: мать хлюпала носом, Сашка испуганно жался к Анне, боясь, что мама опять куданибудь исчезнет, она же замерзала.
– Холодно здесь. Что там на улице?
– Дождь. Солнышко было, а теперь все дождь и дождь.
– Вы идите. Я скоро домой вернусь, не люблю больницы. Идите, мама. Холодно.
Мальчик все никак не хотел оторваться от матери. Бабушка потянула его за руку:
– Ну, чего ты? Чего? Пойдем уже, Сашенька.
– Я скоро буду дома, мама, – повторила Анна и пошла в палату.
Через пару дней врачи признали, что она абсолютно здорова, и выписали ее из больницы. Анна засунула в пакет зубную щетку, мыло, расческу, отдала старушкам оставшиеся конфеты и печенье, обняла каждую на прощание. Те прослезились, и Анна даже расцеловала их с чувством в морщинистые щеки.
– Храни тебя Господь, дочка, – услышала она, закрывая за собой дверь.
Глава 2
В поисках
Первым делом Анна огляделась: дома ничего не изменилось. Мебель на своих местах, сын за письменным столом делает уроки, мама суетится на кухне. Только черноволосый красавец Ваня больше не лежит с книжкой на диване в их маленькой спальне. И Анне сразу сделалось тоскливо. Нет, не прошла любовь. И боль не прошла. Интересно, подал он уже на развод или нет? Вдруг она вспомнила:
– Мама, у нас деньги есть?
– Немного есть, дочка. Ты когда работатьто пойдешь?
– Не знаю, мама, не знаю. – Мать только тяжело вздохнула, но промолчала.
Так прошло несколько дней, Анна все не могла найти себе места, бессмысленно шатаясь из комнаты в комнату. Наконец мать не выдержала:
– В церковь, что ли, сходи, Аня.
– Зачем?
– Может, легче станет.
Анна попрежнему пребывала в глубокой депрессии и даже думать не могла о работе. В церковь так в церковь.
…Уже был полдень, служба давно закончилась, немногочисленные прихожане крестились у икон, зажигали тонкие восковые свечи и ставили их перед ликами святых. «Вот где убогието и несчастные», – подумала Анна, глядя на девушку в черном платке, истово приложившуюся несколько раз к ногам Спасителя. Потом девушка чтото быстробыстро зашептала, будто торопилась со своей просьбой, боясь не успеть. Потом заплакала.