В XIX веке на основании хартий приората Льюис в Суссексе высказывалось предположение, что юную Матильду выдали замуж за Гербольда, потомственного защитника аббатства Святого Бертена во Фландрии, которому она родила сына, Гербольда Фламандца, эрла Честера, но позднее эти хартии признали поддельными22.
Возможно, более позднее утверждение, что, «будучи девицей», Матильда «влюбилась в английского графа (эрла)» по имени Брихтрик, чье богатство, по слухам, уступало только состоянию короля Эдуарда Исповедника23, содержало долю истины. В эпоху Средневековья королевская власть имела мало общего с романтикой. До сравнительно недавнего времени королевские браки заключались, чтобы создать межгосударственный союз. В Средние века брак по любви считался отклонением от нормы, проявлением безответственности и эпатировал общественность. Как заметил великий хронист Вильгельм Мальмсберийский, «королевский сан и любовь сочетались плохо, вместе являя жалкое зрелище».
Бытовало представление, возможно не вполне соответствовавшее действительности, что при сватовстве любовь и свобода выбора могли играть некоторую роль, однако никто не позволял чувствам затмить собой более веские соображения.
Брихтрик правил обширным баронством Глостер (Честью Глостера), огромным феодальным владением, которое включало десятки или даже сотни поместий, принадлежавших крупным магнатам – главным держателям королевского лена. Это был красивый мужчина со снежно-белыми волосами, чье прозвище Meaw в переводе с англосаксонского означало «снег». Он мог быть немного старше Матильды, поскольку унаследовал Тьюксбери в 1020 году и заверял королевские хартии в 1040-х годах24. Они познакомились, когда король Эдуард отправил Брихтрика посланником ко двору отца Матильды в Брюгге. Очарованная Матильда решила добиться любви англичанина. Это не было сумасбродной или неосуществимой фантазией. В 1051 году тетя Матильды, Юдифь Фландрская, выйдет замуж за Тостига, младшего сына английского эрла Годвина Уэссекского. Брихтрик же превосходил Тостига высотой положения и размером состояния.
Набравшись смелости, Матильда отправила к Брихтрику гонца, вызвала лорда к себе, призналась в своих чувствах и сделала предложение руки и сердца. Но Брихтрик отказал девушке25. К счастью, у нее на примете имелся еще один потенциальный супруг.
2
Огромное мужество и великие дерзания
Тем временем бароны склоняли к женитьбе блистательного Вильгельма Бастарда, суверенного герцога Нормандии и внучатого племянника Эммы Нормандской1. Нормандия была великим независимым герцогством, самым могущественным в западном христианском мире, а ее герцог – влиятельным вассалом короля Франции, своего феодального сюзерена, которому присягал и хранил верность. Разумеется, бароны хотели обеспечить безопасность Нормандии и незыблемость правления, поэтому «настоятельно привлекали внимание герцога к необходимости обзавестись потомством и преемником»2,, давая «противоречивые советы по поводу брачной партии»3. Вильгельм принял решение сам.
Жена благородных кровей высоко ценилась не из-за внешней привлекательности и нрава, а из-за богатства и знатности. Брак, по сути, был контрактом, а принцессы – дипломатическим активом. В XIII веке король Генрих III заявил: «Нет лучшего способа достичь дружбы между правителями, чем брачные узы»4. Поэтому династические браки почти всегда заключались с учетом государственных интересов, обеспечивали преемственность и укрепляли союзы, дабы предотвратить войны и принести благоденствие. «Когда меж правителями расцветает любовь, она осушает горькие слезы подданных», – пелось в злободневной песне XIII века.
Вильгельм подыскивал жену высокого происхождения, которая добавила бы веса его растущему престижу. «Правители дальних земель готовы были отдать ему в жены своих дражайших дочерей»5, однако герцог узнал, что у графа Бодуэна есть «дочь Матильда, благородная по крови и духу, славная нежной красотой» и крепкая телом6. Современники считали Матильду более знатной, чем Вильгельм7. Вероятно, юная девушка разделяла это мнение. Такая невеста могла помочь Вильгельму смыть позорное пятно внебрачного рождения.
Для брака с дочерью графа имелись и другие веские политические причины. Возобновление старого союза с Фландрией, преуспевающей державой, и укрепление связей с королем Франции, дядей Матильды, способствовали росту авторитета и усилению влияния нормандцев в Западной Европе, обеспечивали безопасность границ с Францией на востоке и Фландрией на севере, а также облегчали усмирение подданных, которые создавали проблемы и Бодуэну, и Вильгельму, поднимая мятежи на приграничных территориях.