Тем временем, покинув город Ферму, персидский флот уже двинулся вдоль берега параллельно движению идущей в Грецию армии. Однако плыл он очень медленно. Отсутствие сведений о греках и плохое знание здешних вод заставили персов, в конце концов, остановиться и выслать вперед отряд, составленный из самых быстроходных кораблей под началом самого боевого предводителя. Десять кораблей правителя Кимы в Эолиде сына Фамасия Сандока поспешили вперед.
Когда-то Сандок, исполняя должность царского судьи, был подкуплен и вынес несправедливое решение. За это Ксеркс приговорил его к распятию, но затем помиловал. И вот теперь Сандоку предстояло оправдать милость своего властителя.
У острова Скиаф Сандок обнаружил три греческих триеры, стоявшие в передовом дозоре: трезенскую, эгинскую и афинскую. Завидев персов, греки в усиленной гребле помчались вспять.
— Они видели нас и знают теперь, что наш флот близок, а потому ни один из них не должен уйти и разнести всем нашу тайну! — объявил Сандок. — Мы должны изловить всех трех!
Сандок был неплохим мореходом. Умело сманеврировав, он отрезал немного отставшие трезенскую и эгинскую триеры, а затем после ожесточенной резни на палубах захватил обе.
Особенно ожесточенно сопротивлялся эгинский корабль под началом кормчего Асонида. Особенно храбро дрался воин Пифей, сын Исхеноя. Даже когда вся триера была уже захвачена, он продолжал биться в одиночестве и полностью окруженный, пока не был изранен и не упал. Мужество всегда вызывает уважение у достойного противника, а потому Пифея не добили, а наоборот, выходили и отправили в ставку Ксеркса, чтобы тот посмотрел на храброго грека. Остальных пленников согнали в кучу. Оглядев их, Сандок ткнул самого статного в грудь:
— Как тебя зовут?
— Леонт! — ответил пленник.
— Что значит твое имя?
— Лев!
— Ты нам подходишь! — ухмыльнулся победитель и повернулся к своему помощнику Аридолису. — Этот!
Несчастного тут же потащили в нос персидского корабля, где возвышалась статуя злобного бога Ваала, и там быстро закололи, принеся в жертву будущим победам. Остальных греков тут же обратили в рабов.