Но слова не успели сорваться с ее губ. Она вдруг увидела ногу — женскую ногу в синей бархатной туфельке, которая опустилась на карту и скрыла ее.
Энн была в зале, когда с легким раздражением заметила, что Джулия удалилась к карточным столам, вместо того чтобы быть среди гостей. Ее раздражение еще больше усилилось, когда она увидела, что Джулия стоит прямо за стулом Мэтью. Потом она увидела, как девушка наклонилась и уронила карту, и как на ее лице появилась самодовольная усмешка. Энн не поняла, что замышляет Джулия, но она почувствовала опасность — опасность для Мэтью. Она мгновенно оказалась между Джулией и Мэтью и наступила на злополучную карту.
Слуга принес шампанское, и Энн с радостью взяла один бокал, но так неосторожно, что его содержимое выплеснулось на стол, на Мэтью и на карты у него в руках. Он вскочил, бросил карты и громко выругался.
— О, прости, — воскликнула Энн. — Мне очень жаль, Мэтью! Какая я неловкая: испортила тебе игру! — Она наклонилась и собрала все карты с пола. — Боюсь, они уже испорчены. Простите меня! Не могли бы вы начать игру снова, когда Мэтью переоденется? Большое спасибо. Альфред, ты, как будущий член нашей семьи, не мог бы занять лорда Эмблсайда и его светлость, пока мы будем отсутствовать? Благодарю. — Энн решительно повела Мэтью прочь из комнаты.
— Что, черт возьми, происходит? Как ты могла оказаться такой неуклюжей? К тому же я выигрывал!
Энн ничего не сказала до тех пор, пока они не дошли до его комнаты. Тогда она положила перед ним те карты, что держала в руке.
— Лучше бы ты проиграл сегодня на тот случай, если кто-то из гостей наблюдал за игрой со стороны. По-моему одна из этих карт лишняя.
Мэтью в недоумении уставился на нее.
— Я ничего не понимаю.
— Она лежала у твоего стула. Поэтому я и испортила вам игру.
Мэтью был поражен. Энн подошла к нему и похлопала его по карману.
— Ага! — И она вытащила платок, из которого на пол выпало еще несколько карт.
— Невероятно! — наконец, произнес Мэтью. — Кто? Кто мог так поступить со мной?
— Джулия.
— Не говори глупости!
— Мэтью, я сама ввдела, как она уронила на пол карту.
— Зачем, черт побери, ей понадобилось это делать?
— Не знаю, честно, не знаю.
— Ну, я просто не могу в это поверить. Нет никаких причин, чтобы она могла так поступить. Или у тебя галлюцинации, или ты намеренно хочешь причинить Джулии неприятности.
Мэтью сердито взял другой фрак, а Энн тем временем старалась сохранять спокойствие.
— Если это не Джулия, то может быть, у тебя есть предположение, кто еще это мог сделать.
— Не имею ни малейшего представления. Это мог быть кто угодно. Может быть даже ты.
— Теперь ты говоришь глупости.
Мэтью ни на мгновение не поверил, что в этом была замешана Энн, но он также отказывался признать виновной Джулию. Тот факт, что Джулию обвиняла Энн, только усиливал его упрямство.
— Я должен вернуться. Я последую твоему совету и постараюсь проиграть. — Он помедлил у двери. — Кроме того, что мне неизвестен человек, который хотел опорочить меня, в этом деле мне еще кое-что непонятно. Почему ты была так уверена, что я не мошенничал?
Энн посмотрела прямо ему в глаза.
— Потому что ты не стал бы этого делать.
— Да, — сказал Мэтью, — не стал бы. — Но уже возвращаясь в зал, он вспомнил о некоторых своих прежних делах на алмазных копях и даже почувствовал некоторое смущение.
После долгой и упорной борьбы с собой Энн решила ничего не говорить Джулии о случившемся. Девушка непременно стала бы все отрицать, сопровождая слова одной из своих язвительных улыбок. Если бы Мэтью поговорил с ней об этом деле — все могло быть иначе, он, вероятно, мог бы чего-то добиться. Но похоже Мэтью окончательно попал в сети Джулии, и его доверчивость делала Энн совершенно беспомощной.
Джулия же ждала обвинений Энн и даже расстроилась, когда конфронтация не состоялась. Она решила выжидать, а когда неделю спустя атмосфера в доме по-прежнему осталась спокойной, она сделала следующий шаг. Для этого она написала письмо, очень короткое письмо, но на него у нее ушло очень много времени, так как ей пришлось писать левой рукой, чтобы изменить свой почерк.