На кухне Лора велела кухарке приготовить чай, а сама достала большой ключ из своей сумочки и открыла кладовую. Ей было неприятно держать продукты под таким строгим контролем, но сэр Мэтью настоял на том, что это абсолютно необходимо, иначе слуги все сразу же растащат. Кладовая была заполнена продуктами, но Лора взяла только баночку джема и отрезала кусок масла. Нарезав хлеб толстыми кусками, она понесла поднос в гостиную.
— Этот ужасный хлеб, — проворчал Николас, взглянув на скромно накрытый стол. — Его можно назвать армейским хлебом — он такого же цвета, как зеленые мундиры наших солдат.
— На вкус он не так уж плох, — заверила его Лора, — и вы должны согласиться, что он весьма питателен. А цвет у него такой потому, что сейчас он состоит из трех частей муки крупного помола и одной части мелкого, из чего я делаю вывод, что первой у нас много, а второй мало.
— Все этот проклятый полковник Кекуидж и его приказы, — продолжал ворчать Николас, принимая чашку чая из рук Лоры. — Мясной рацион — просто насмешка: всего полфунта в день на человека. Этот человек — какой-то вегетарианец!
— Джем или масло, сэр Мэтью?
— Боже правый, женщина, ты зашла слишком далеко! — резко сказал Мэтью. — Я буду и то, и другое. В кладовой полно еды, и вам это известно.
— Наша кладовая полна продуктов только потому, что, когда в первые дни осады торговцы взвинтили цены, только очень богатые смогли сделать запасы, — ответила ему Лора. — Тогда вы привезли домой целый магазин. Добавим сюда тот факт, что мы получаем свежие овощи с огорода «Даймонд Компани», когда вся его продукция должна идти в больницу.
— Никто не хватится этих овощей, — обиженным тоном сказал Мэтью, намазывая на хлеб джем без масла. — К тому же, какой прок иметь много денег и быть директором «Даймонд Компани», если не пользоваться небольшими привилегиями? — Внезапно он оживился. — Я делаю это для Миранды.
— Я рада, что Миранда не испытывает недостатка в самом необходимом. Однако, я считаю, что мы должны быть равны с остальными осажденными. Запасы в нашей кладовой и магазинах слишком быстро тают. Полковник прав, введя ограничения. Мы не знаем, на сколько нам придется растягивать продукты.
— Скоро все кончится, раз за это взялся Родс. — При мысли о Родсе Мэтью улыбнулся. — Он непрерывно шлет гневные послания, требуя немедленной помощи городу.
Родс установил мощный вращающийся прожектор, у которого был очень яркий луч, и он освещал окрестности всю ночь. Таким образом внезапный налет буров был исключен. Этим же прожектором Родс передавал по ночам сообщения азбукой Морзе, а днем военные использовали для связи систему гелиографа.
— Родс просто рвет и мечет оттого, что помощь до сих пор не пришла, — продолжал Мэтью. — Он примчался сюда из Кейптауна, чтобы помочь Кимберли, но этот неприятный эпизод растянулся на более длительное время, чем он рассчитывал. Мне кажется, он уже жалеет, что приехал сюда.
— Я думаю, здесь гораздо больше людей, которые жалеют, что он приехал сюда, — заметил Николас. — Они считают, что бурам нужен Родс гораздо больше, чем сам город. А ты, Мэтью? Ты не жалеешь, что мы не уехали до того, как все началось?
— Ни капельки. Это прекрасное состояние. Я даже готов признаться, что мне хочется, чтобы это продлилось еще чуть дольше. Находиться в осаде — все равно что быть в море: обычная жизнь с ее каждодневными проблемами кажется далекой и незначительной. Здесь у нас другие, более волнующие проблемы, и я странным образом не хочу опять возвращаться к ежедневным обязанностям.
Я тоже, внезапно подумала Лора. Ей было очень приятно сидеть здесь, разливать чай и беседовать с Мэтью и лордом Николасом, как будто они были почти равными. В каком-то смысле это было на самом деле так — введенный полковником рацион не делал классовых различий. И комендантский час касался каждого. Теперь Лоре не нужно было делать вид, будто ее не волнует то, что она исключена из общественной жизни Кимберли, потому что с введением комендантского часа всякие развлечения прекратились. Да, ей будет трудно вернуться к прежнему подчинению и целыми днями не видеть Мэтью. Она непроизвольно посмотрела в ту сторону, где сидел он, великолепный Мэтью Брайт с Парк-Лейн, жевал второсортный хлеб с джемом и странным образом чувствовал себя как дома в этой скромной обстановке. Он полностью вписался в быт Кимберли, чего Лоре и Николасу не удалось сделать. Наверное, таким он был в молодости, подумала она: быстрым, энергичным, живым, готовым ухватиться за любую возможность.
Однако она скрыла свои чувства за холодным ответом.