Когда Лора с Мирандой вновь оказались на улице, главной мыслью Лоры было найти Мэтью. Однако она обнаружила, что не может идти в нужном направлении. Масса людей неудержимо несла ее к дороге, по которой кавалерия вступала в город. Усталый, запыленный авангард уже окружила восторженная толпа; все старались пожать им руки, похлопать по плечу или просто дотронуться до своих освободителей. Новость дошла до шахты, и подъемник работал без остановки, доставляя на поверхность женщин и детей. Лора упорно пробиралась сквозь смеющуюся, поющую, танцующую толпу к Кимберли-клубу. У входа она заметила Родса в его неизменном светлом костюме, и наконец со вздохом облегчения увидела Мэтью. Он был все в той же грязной рубашке, мятых брюках и пыльных сапогах, и с нежностью глядя на него, Лора вспомнила, каким безупречным был его вид, когда она впервые увидела его, спускающимся по ступеням дома на Парк-Лейн всего год назад.
— Вон там твой папа! — сказала она Миранде. — Все кончилось, дорогая. Осада снята. Теперь мы сможем вернуться домой.
Собрав все свои силы, она стала пробираться сквозь толпу. Она добралась до Мэтью как раз в тот момент, когда он обнимал молодого кавалерийского офицера, и остановилась поодаль, не желая мешать им.
— Вот они! — воскликнул Мэтью.
Эдвард обернулся и посмотрел на них. Он был измучен и опустошен. Много часов подряд он скакал под палящим африканским солнцем и участвовал в самой крупной кавалерийской операции в английской военной истории. Он убил своего первого бура. И всего минуту назад узнал, что его дядя Николас погиб. Но сейчас он почувствовал какое-то умиротворение, своими глазами увидев причину, по которой он и его товарищи оказались здесь.
Их платья были изорванными, грязными и почти висели на их исхудавших телах. Лица были бледны и измучены, а волосы растрепаны. И все же они держались прямо и гордо: темноволосая девушка с ясными глазами на спокойном лице и его маленькая кузина, и у Эдварда заныло сердце, когда он представил себе, что им пришлось вынести.
А над ними, как и все дни осады, гордо развевался английский флаг, и Эдвард подумал, что все жертвы на их долгом пути в Кимберли были не напрасны.
Глава седьмая
— Проклятье!
Мэтью раздраженно бросил газету на стол и направился к двери.
— Осада кончилась, — с горечью пробормотал он, — но наши проблемы вернулись, чтобы преследовать нас.
Лора украдкой взглянула на ту страницу, которую он читал. Мэтью набросился на кейптаунские газеты после стольких месяцев их отсутствия с такой жадностью, что там должно было быть что-то по-настоящему серьезное, если он так расстроился. Ее взгляд упал на короткую заметку о том, что губернатор Капской провинции принимал в Кейптауне княгиню Раминскую. Княгиня не сдается, подумала Лора, и может быть, Мэтью теперь иначе отнесется к ней. За месяцы, проведенные в Кимберли, он, несомненно, истосковался по красивому лицу и соблазнительному телу.
У нее испортилось настроение. Теперь, когда английская армия покинула Кимберли, чтобы продолжать кампанию, и восторг освобождения прошел, она почувствовала, что ей гораздо труднее возвращаться к нормальной жизни, чем она предполагала. Она машинально продолжала складывать корзинку для пикника. Французский белый хлеб! Лора бережно взяла его в руки и дала себе слово никогда безразлично не относиться к нему. Она взглянула на свои часы, которые теперь ходили как прежде, и увидела, что пора выходить.
— Ну вот! Мы готовы.
Она улыбнулась Миранде, которая наблюдала за приготовлениями, широко открыв глаза от удивления.
— Мы действительно едем на пикник, Лора? Только ты, я и папа?
— Это специально для тебя, потому что ты была такой хорошей девочкой. Папе удалось достать повозку и пони, чтобы вывезти нас за город.