Возмущенный ропот пронесся над колонной. В вельде существовал неписаный закон, что животные пьют первыми. Стейн не только нарушил традицию, но эгоистично оставил своих волов впряженными в фургон, где они начали жалобно мычать от жажды, чувствуя воду.
Мэтью шагнул вперед, крепкой рукой схватил его за воротник и швырнул вниз головой в воду.
— Ты захотел воды, грязный ублюдок! — закричал он. — Ну, так получай! Но ты останешься там до тех пор, пока я не позволю тебе выйти.
Окружающие засмеялись, Стейн ворчал и злобно сверкал глазами, а Мэтью оставался на страже, пока каждое животное и каждый старатель не напились вволю. Виллем повел волов Стейна к воде, и улыбка одобрения, вызванная поступком Мэтью, исчезла с его лица, когда он увидел глубокие раны, оставленные кнутом Стейна на боках и спинах этих бедных животных.
— Кто он такой? — спросил Мэтью Виллема, наконец позволив промокшему до нитки Стейну выйти из воды.
Виллем пожал плечами.
— Я его не знаю. Мне известно только то, что другие говорят о нем. Йоханнес, — и он указал на мужчину, который в первый раз узнал Стейна, — встречался с ним прежде. Тогда Стейн был женат, но говорят, его жена умерла от того, как он обращался с ней.
К несчастью, вынужденное купание ничему не научило Стейна. Его злоба и агрессивность еще более усилились, и старатели все чаще возмущенно роптали. Их возмущение достигло предела однажды утром, когда фургоны по очереди переправлялись через глубокий поток.
По крайней мере, думал Мэтью, здесь можно укрыться от яркого солнца. До реки Вааль оставалось уже менее двадцати миль, и деревьев становилось все больше. Он спокойно дремал под одним из них, ожидая, когда подойдет их очередь переправляться.
— Ну, похоже будут неприятности, — пробормотал Виллем рядом с ним, и Мэтью открыл глаза и увидел, как Стейн проталкивает свою повозку вперед очереди.
— Черт возьми! — воскликнул Мэтью. — Если он так торопится добраться до копей, почему он не встанет пораньше, чтобы быть первым в очереди?
Виллем ничего не ответил, но жестом показал, какой он пьет из воображаемой бутылки.
Стейн добрался до брода одновременно с головным фургоном. Мэтью видел, как двое соскочили с одного из фургонов и молча подбежали к левому заднему колесу повозки Стейна. Они задержались еще на пару минут у правого колеса и быстро вернулись к себе.
Никто не двигался, но все напряженно следили за тем, как Стейн въехал в воду. Спуск к броду был крутым, волы скользили на каменистом дне. Река была глубокой, мутной, с быстрым течением. Внезапно левое заднее колесо повозки соскочило с оси, и фургон накренился. Стейн громко выругался и принялся хлестать кнутом волов, но когда фургон сдвинулся с места, отвалилось и правое колесо. С берега раздались радостные возгласы.
— Отличная идея, — усмехнулся Мэтью. — Мне жаль бедных волов. Зная этого негодяя, можно предположить, что теперь он забьет их до смерти.
— Нет. Ему придется слезть, поставить на место колеса и заменить стопорные штифты. Фургон слишком накренился, чтобы сдвинуться с места.
Действительно, повозка опасно раскачивалась, оседая в воду, и вся поклажа стала сползать вниз. Откидной полог фургона был закрыт, но давлением изнутри прорвало брезент, и в воду свалился ящик бренди.
— Сегодня он уж не напьется, — засмеялся Мзтъю. — Может быть выловим ящик и сами выпьем? — Он соскочил с повозки и направился к берегу. Не ему одному пришла в голову такая мысль, и ящик с выпивкой был спасен.
Внезапно Мэтью вздрогнул и уставился на порванный брезент фургона Стейна. Маленькая рука цеплялась за край разрыва, как будто тот, кто был внутри, старался спастись от бурного течения реки, и два испуганных детских лица появились в дыре.
— Дети! — закричал Мэтью. — Быстрее! У кого стопорные штифты от колес?
— Kinders! — раздался крик. Те двое, кто вытащил штифты из колесных осей, сразу же подбежали к реке, и Мэтью с группой мужчин спрыгнул в воду. Подставив плечи, они подняли фургон и, преодолевая сопротивление воды, закрепили колеса. Когда фургон встал на твердую почву, волы потащили его к берегу. Зайдя с другой стороны, Мэтью откинул полог и вынес двух дрожащих детей. Пока он нес их к берегу, они не отрываясь смотрели на него, и сейчас продолжали безмолвно взирать на своего золотоволосого спасителя.
Мэтью еще никогда не видел таких изможденных созданий. Мокрая одежда облепила их худые тела, темные волосы тоже намокли, и на бледных лицах выделялись огромные серо-зеленые глаза. Девочке было лет одиннадцать-двенадцать, решил Мэтью, а мальчику не более пяти.