Как связка воздушных шаров, из которых выпустили воздух, старатели опустились на землю. Корт на лошади возвышался над ними.
— Значит так осуществляется правосудие в республике старателей? — возмущенно воскликнул он. — Где представители комитета и нашей новой полиции? Как вы смели сами вершить правосудие, приговорить человека к смерти, даже не выслушав его! — Он гневно сверкнул глазами. — Ты, Джоукс, американец, — обратился он к одному парню, — и как американцу, тебе должно быть стыдно, что ты стал участником такого возмутительного события. Разве тебе недостаточно того, что случилось с тобой на золотых приисках в Калифорнии? Робертс, ты у себя в Австралии тоже участвовал в суде линча? — И Корт продолжал выбирать из толпы людей и взывать к их совести. Наконец вся толпа постепенно успокоилась. Дождавшись тишины, он обратился к Мэтью.
— Мэт, расскажи нам, что произошло.
Мэтью глубоко вздохнул и обвел взглядом толпу, приходя в себя и собираясь с мыслями. Потом он рассказал о том, что произошло на участке и возле фургона Стейна, но описал только то, как Стейн ударил дочь, не упомянув о его оскорбительных намерениях по отношению к ней.
— Мы боролись, вырывая другу у друга ружье, — продолжал он. — Вдруг оно выстрелило, и Стейн свалился замертво. Это был несчастный случай. Я клянусь, что это он пытался убить меня.
Алиду и Даниэля вывели в центр круга. Корт слез с лошади и подошел к ним. Он увидел порванное платье девочки и набросил ей на плечи свой пиджак. Потом он попросил Виллема перевести детям то, что рассказал Мэтью.
Пока Виллем говорил, дети постепенно приходили в себя. Они попеременно поглядыали на Мэтью, и Алида несколько раз кивнула. Однако, когда Виллем начал говорить о падении Даниэля в яму, Алида вскрикнула.
— Мы должны проверить факты, — заявил Корт.
Мэтью похолодел. Видел ли кто-то из детей мелькнувшую за фургоном синюю юбку? Станет ли Корт проверить ружье Стейна, чтобы убедиться, что это оно выстрелило?
— Проверьте, был ли обвал на участке Стейна, — велел Корт, и у Мэтью отлегло от сердца.
Когда посланные вернулись, было решено, что на следующий день будет сделано заявление в полицию. Успокоенные старатели стали расходиться по своим палаткам.
— Мы должны похоронить Стейна, — сказал Корт, — и ради Бога, скажите, что нам делать с этими детьми?
Вдруг Алида задрожала и бросилась к Мэтью. Он обнял девочку, чувствуя ее немую мольбу о помощи. Тут Алида навзрыд заплакала и что-то проговорила сквозь слезы.
— Она говорит, — перевел один из старателей, — что хочет остаться с ним.
— Я не могу заботиться о них, — тихо сказал Мэтью, — но мне кажется, я знаю, кто возьмет детей. Виллем, ты ведь не против?
— Конечно. Идемте, дети. Мы пойдем к Марте.
— Мы пойдем с тобой, — сказал Корт.
Марта сидела у костра, уставившись в огонь и казалось не слышала их шагов. Подол ее синего платья был в пыли. Мэтью заметил, что ружье Виллема стояло у фургона, где обычно.
— Марта, — сказал он, — мы привели к тебе детей.
Она подняла голову, но не посмотрела на них, тогда Мэтью подошел к ней, держа за руку Алиду.
— Все в порядке, Марта, — шепнул он. Не говоря больше ни слова, он вложил руку девочки в ее руку, а когда подошел Виллем со спящим Даниэлем на руках, Марта расплакалась.
Но Алида не отрывала взгляда от лица Мэтью.
Из своей экспедиции Корт вернулся посвежевшим и оживленным. Он привез небольшой мешочек алмазов, которые он нашел в стороне от реки на бесплодных холмах, на песчаных участках, в расщелинах и оврагах. Он исследовал меловые пласты, копал вокруг скал и спускался в глубокие трещины.
Скоро он вновь осел на участке у реки, но в августе пришло известие об открытии двух новых месторождений — Коффифонтейн и Ягерсфонтейн в Оранжевом Свободном государстве — и Корт опять не находил себе места.
Мэтью очень уставал, но не терял оптимизма. Он еще надеялся, что любой день может стать тем днем, когда он найдет гигантский алмаз, который сделает его богатым. Алмазные разработки приносили ежегодно около трех миллионов фунтов стерлингов — должно же прийти время, когда и он получит свою долю?
Постепенно он сделал свою палатку более уютной. Спальное место занимало большую ее часть, а в качестве полок и стола он использовал пустые ящики. Кроме фляжки и котелка Мэтью приобрел керосиновую лампу и две серые эмалированные тарелки. На грубых полках у него всегда лежали свечи и спички, коробки с маисовой мукой, сахаром и кофе. Если он бывал при деньгах, то в углу появлялась большая оплетенная бутыль с вином. Его запасная одежда свисала с шеста в центре палатки, Мэтью безуспешно пытался сохранить ее сухой.