— В город придет смерть, — тихо сказала она с убежденностью обреченного. — Мужчины, женщины, дети и еще неродившиеся младенцы будут проклинать тот день, когда жадность взяла верх над человечностью. Пусть это будет на твоей совести, Мэтью Брайт, хотя я не верю, что она у тебя есть!
Она быстро вышла из комнаты, и впервые за годы супружества в эту ночь Мэтью нашел дверь спальни запертой от него.
Глава вторая
Примерно в тот же час, когда Энн надевала бриллиантовое ожерелье, Изабель также сидела перед зеркалом и любовалась собой. В тридцать лет она была в расцвете своей красоты. Совершенство ее фигуры осталось неизменным, глаза и волосы не потускнели, но главным ее богатством была ее кожа. Она источала здоровье и чистоту и светилась таким ровным шелковистым светом, что каждый мужчина непременно хотел дотронуться до нее, гладить ее руками или ласкать губами. Сегодня Изабель была бесподобна; она завела нового любовника, и с ее лица не сходило особое выражение, которое бывает у женщины, когда она знает, что ею восхищаются.
Шум в коридоре за дверью заставил ее нахмуриться. Фредди! Большая жирная муха в ее восхитительной бочке меда.
У него все чаще случались приступы. По ночам из его спальни были слышны крики, и теперь в смежной комнате спал его слуга. Кошмары были всегда одинаковыми: он представлял себе, что вода смыкается у него над головой, и пытался выбраться на поверхность воображаемого водоема. Эти приступы не только причиняли всем беспокойство, но они привели к тому, что Фредди часто оставался дома. Сегодня они обедали одни, и Изабель надеялась, что он будет вести себя нормально.
Закончив туалет и надев витую нить жемчуга на шею, Изабель на секунду заглянула в детскую, чтобы пожелать доброй ночи детям. Самый младший, четырехлетний Эдвард, уже спал; пухлая щечка и вьющиеся каштановые волосы покоились на подушке, карие глаза были закрыты. Джулия, восьми лет от роду, обещавшая стать красавицей, как мать, лежала в кровати и ждала появления матери. Изабель поцеловала дочь и быстро ушла, оставив девочку расстроенной и грустной. Чарльз, виконт Суонли, стоял в своей комнате у окна, наблюдая за заходом солнца. Занятия в школе возобновлялись на следующей неделе, и он пользовался последними деньками свободы. Как и сестра, он получил символический поцелуй холодных материнских губ.
Обед проходил ужасно. Боязнь воды у Фредди простиралась почти на все жидкое. Он мог испуганно посмотреть на тарелку супа и резко оттолкнуть ее, поэтому приходилось быть очень осторожными с кувшинами воды или молока, соусницами и бутылками с вином. Вино он пил, но иногда его истерики усиливались, когда он видел красное или белое вино в бокале и начинал что-то невнятно бормотать. К сожалению, мыть его в ванне было невозможно, поэтому от него уже начал исходить неприятный запах.
Сегодня он был, по крайней мере, в более ясном сознании, чем обычно. Он ел обед даже с явным удовольствием и в полном молчании. Изабель мысленно унеслась в волшебный мир, где не было ни Фредди, ни детей, а только множество красивых молодых людей.
— Видела своего ублюдка сегодня?
Мысли Изабель были очень далеко, и она вздрогнула от звука его голоса.
— Что ты сказал?
— Твой ублюдок сын — как себя чувствует милый ребенок?
— Все наши дети здоровы, Фредди.
— Наши дети! Наши дети! — процедил сквозь зубы Фредди, поднося к губам бокал с вином. — Эдвард — не мой сын. Его каштановые волосы и карие глаза неопровержимое доказательство этому. Он сын достопочтенного, хотя и не слишком порядочного, Джорджа.
— Ничего подобного! Как ты смеешь ставить под сомнение мою честь!
Фредди запрокинул голову и захохотал.
— Ставить под сомнение твою честь! Ты считаешь, моя дорогая Изабель, что она безупречна. Сколько лет Эдварду? Четыре года, я думаю. А я точно знаю, что не был в твоей постели с тех пор, как родилась Джулия.
Изабель удивленно посмотрела на него. Она предпочла бы его обычный приступ безумия этому открытому проявлению враждебности.
— Да, это так, но твое заявление не делает тебе чести. Я и сама могла бы обвинить тебя кое в чем.
— Например?
— По крайней мере, если бы Эдвард был сыном Джорджа, то он бы не стал бояться воды, — резко ответила Изабель.
Фредди застонал и судорожно сжал бокал в руке.
— Не смей говорить об этом. Я не хочу, чтобы ты об этом говорила.
— Я буду говорить то, что хочу. Посмотри на себя, ты же настоящая развалина! Это сделал твой дорогой братец — это все организовал Мэтью из мести, потому что ты…
Фредди вскочил и с такой силой схватил Изабель за руку, что на ее нежной коже остались следы. Почти вплотную приблизив к ней свое лицо, он угрожающе прошептал: