Маленькая дверца бесшумно отодвинулась в сторону. Офицер и паж выбрались в широкий коридор, с улыбкой посмотрели друг на друга и разом отшатнулись.
Вишневый бархатный вамс с золотым шитьем, шелк, тафта, великолепные брюссельские кружева, вышитые шелковые перчатки и поверх перчатки перстень, аккуратно сработанный по размеру мальчишеского пальца, золотая цепочка с рубинами и еще одна цепочка с крохотным серебряным свистком, изящный кинжал... Все это так мало соответствовало требованиям этикета и рассказу маленького бастарда, что Александр ощутил исходящую от мальчика опасность, может быть, смертельную.
Залатанный грязный костюм, обветренное лицо, старая шляпа -- нет, даже и не шляпа, а какое-то воронье гнездо -- вовсе не соответствовали представлениям юного шевалье о том, как должен выглядеть благородный дворянин, и гораздо больше подходили бродягам и нищим, которых Ален прежде видел только издали. Два сочинителя, еще пару минут назад бывшие чуть ли не лучшими друзьями, вместе хохотавшие над особо забавной шуткой, перебивавшие один другого, довольные, веселые и беспечные, теперь остолбенело смотрели друг на друга, медленно заливаясь краской.
"Если этот ангелочек приглянулся королю", -- подумал шевалье де Бретей. "Господи, что за чушь! -- оборвал себя капитан. -- Ты же не Лоран Тестю, чтобы путать шлюху и принца. Эти глаза, эти черты..." В мальчишке столь явно смешались черты Медичи и Валуа, что ошибиться было невозможно. "Сын короля. Ну да, конечно, ведь Релинген дружил с дофином... Черт! Надо немедленно уходить, пока мальчишка не испугался и не позвал стражу".
-- Господин офицер, вы приехали в Лувр прямо с поля боя? -- робко поинтересовался юный принц, делая шаг вперед и беря офицера за руку.
-- Можно сказать и так, -- пробормотал Александр, делая попытку осторожно высвободиться. Тщетно. -- Хотя самую тяжкую схватку я выдержал полчаса назад в беседе с господином де Бельевром. Что поделать, в наше время труднее говорить с министрами, чем биться с неприятелем.
Шевалье де Шервилер просиял.
-- Все говорят, что господин де Бельевр совершенно несносен! -- непринужденно сообщил он. -- Знаете, сударь, я обязательно стану таким же храбрым как вы! У меня уже и шпага есть... Ой! -- шевалье испуганно поднес руки ко рту, его глаза округлились. -- Я опоздал на урок фехтования... Теперь меня накажут... -- потеряно сообщил он. -- Но я вас все равно провожу! -- вскинул голову юный принц.
-- Ну что вы, шевалье, не стоит подвергать себя лишениям, -- возразил капитан, обрадовавшись, что мальчишке теперь не до него. Расстроенный паж не заметил изменившегося обращения офицера. -- Вам лучше поспешить на урок, я не хочу, чтобы вас высекли.
-- Если бы... -- юный бастард хлюпнул носом. -- Мы ведь не в Лоше... А мой воспитатель... Вы не знаете господина де Бризамбура...
-- Бризамбур ваш воспитатель?! -- вырвалось у Александра.
-- Ага, -- вздохнул Ален. -- Он такой сердитый... Теперь он наверняка запрет меня в моей комнате... И я не смогу поужинать с ее величеством...
Капитан смотрел на мальчика, силясь понять, что в словах пажа было правдой, а что вымыслом. В любом случае, тот, кто пытался дразнить мальчишку, был законченным идиотом, если, конечно, обиды пажу попросту не приснились. Александр был так поражен увиденным и услышанным, что даже забыл воспользоваться случаем, коль скоро мальчишка отпустил его руку.
-- Но быть запертым в собственной комнате... даже если она темная... не так уж и страшно. Вы же сидели в темном коридоре.
Мальчик поднял на офицера удивленный взгляд:
-- Моя комната вовсе не темная, сударь, уверяю вас... Только маленькая... точнее, прихожая маленькая. Вы представляете, мой лакей с трудом в ней помещается... А камердинер и вовсе спит у меня в кабинете... на диванчике...
Шевалье Александр вспомнил помещение пажей, конуру Нанси, комнатушки фрейлин и почувствовал, что тихо сходит с ума. Маленький паж продолжал с жаром повествовать о своих несчастьях.
-- А господин де Бризамбур все время меня запирает и заставляет зубрить неправильные глаголы -- как будто латинский язык только из глаголов и состоит! -- а я их уже все знаю, слово чести!
Капитан меланхолично подумал, что Бризамбур и правда не способен вообразить ничего худшего. Во всяком случае, Александр никогда не слышал, чтобы этот господин знал латинский язык.