— Вот, — она открыла бутылку. — Пейте прямо из горла.
Его руки так тряслись, что он никак не мог справиться и поднести бутылку к губам, не расплескав.
— Давайте я вам помогу, — пробормотала она.
Он пришел в замешательство, но видно тяга была сильнее, и поднял открытый рот, словно новорожденный жеребенок, который тянулся к своей матери.
Он сделал два или три глубоких глотка, а потом еще.
— Уже становится тепло.
Поставив бутылку джина на бортик ванны, чтобы он мог дотянуться до нее сам, она взяла большое полотенце и опустила его в воду позади него. Как только оно намокло, она положила ему на спину. Затем она начала намыливать мочалку, даже не спросив его, капнув шампуня на его мокрые волосы.
Так и не спрашивая, она поднесла бутылку к его губам, и он опять открыл послушно рот, сделав пару глотков.
Намыливая его мылом и шампунем, напомнило ей заботу о животном, которого она спасла. Он периодически дергался, не доверяя ее движениям.
Изможденный.
— Вам нужно поесть, — сказала она надтреснутым голосом.
«Нет ничего такого во мне, Господи. Я не могу проходить через это снова».
Ей не удалось спасти отморозка алкоголика своего отца. А потерять двух мужчин за одну жизнь, ей казалось перебор, она не хотела повторять все сначала, по второму кругу.
— Я приготовлю вам завтрак, Эдвард.
— Ты не обязана.
— Да, — хрипло ответила она. — Я знаю.
45.
— Мы снова возвращаемся к тому же?
От звука мужского голоса, Лиззи замерла над горшком, пересаживая Hedera helix в новый. Закрыв глаза, она выдохнула и одернула себя, приказав рукам не трястись и ничего не ронять.
Она предполагала, что Лейн разыщет ее, это заняло у него, надо сказать, немного времени.
— Ну? — сказал он. — Мы вернулись к тому же, когда ты слышишь то, что тебе не нравится и разрываешь со мной все отношения? Если все идет по тому же сценарию, а у меня не возникает сомнений, черт побери, что именно так оно и есть, мне остается только сесть на самолет до Нью-Йорка и прекратить все попытки. Ведь так намного эффективнее, не придет огромный счет за оставленные голосовые сообщения.
Она заставляла свои руки двигаться, уложив корневую систему в ямку, которую она первоначально выкопала в горшке, и стала подсыпать свежую землю, чтобы растение устойчиво стояло.
— Есть кое-что, чего бы я не хотела слышать, — сказала она. — Да, можно и так выразиться. Когда узнаешь, что твоя жена беременна… опять… эту новость я бы предпочла не слышать. Особенно, когда узнала обо всем, только, что выбравшись из постели с тобой. А потом была радостная новость, что ты арестован за то, что она попала в больницу.
Он молчал, и она взглянула на него. Он возвышался посередине теплицы, у рабочего стола Греты, которой Лиззи сказала, что нужно побыть одной.
— Ты на самом деле думаешь, что я на такое способен? — спросил он тихо.
— Не мне решать подобные вещи, — она сосредоточилась на том, что делали ее руки, и совершенно ненавидела слова, которые произносил ее рот. — Но одну вещь, я тебе все же скажу, что ключ к разгадке будущего поведения является поведение в прошлом. И я не могу... я не могу оставаться с тобой при таком раскладе. Правда это или нет, меня это уже не касается.
Утромбовав землю, она потянулась за лейкой и полила посаженный новый плющ. Через три месяца он будет готов к высадке в открытый грунт или на грядки, или у основания стены, или в горшки на террасе. Им повезло, что в поместье можно было высаживать рассаду в нескольких местах, благодаря хорошо спроектированному ландшафту, а главное, что они могли сами пополнять запасы новыми саженцами от произрастающих деревьев.
Вытирая руки об передник, она повернулась к нему лицом.
— Я увольняюсь. Я уже предупредила о своем уходе, поэтому тебе не придется беспокоиться о возвращении в Нью-Йорк.
Она спокойно встретила его взгляд, открыто глядя ему в лицо.
Самое удивительное, как можно поменяться самой, стоит принять окончательное решение.
— Ты действительно думаешь, что я мог ударить женщину? — повторил он свой вопрос.
«Конечно, нет», — подумала она про себя. Но она продолжала молчать, потому что хотела, чтобы он оставил ее в покое, и ее инсинуации явно ранит его мужское самолюбие, и как бы это не было печально, будет работать ей на пользу.
— Лиззи, ответь на мой вопрос.
— Это не мое дело, и меня оно не касается.
Молчание затянулось, но потом он кивнул.
— Хорошо. Вопрос снят.
Он развернулся и направился к двери, она была удивлена, поскольку ожидала от него долгих объяснений и уговоров, которым собиралась противостоять. Типа: «Я люблю тебя, Лиззи. Я действительно люблю тебя».
— Желаю тебе всего хорошо, Лиззи, — сказал он. — Береги себя.
И все...
За ним тихо закрылась дверь. И на долю секунды она почувствовала совершенно абсурдный порыв, кинуться за ним и закричать ему в лицо, что он мудак, соблазнитель и распутник, что он оказался именно тем, кого она больше всего боялась встретить, что он использует женщин, врет, обманывает, а также садист с манерами элиты, который не знал…
Лиззи насильно заставила себя отойти от этого края пропасти.
Если таким образом, он мог с ней попрощаться, то получается была она в его жизни или не была, для него, как оказалось, не имело ни малейшего значения.
«Хорошо, что я теперь знаю», — с горечью подумала она. — Все хорошо».
«Вот так дела», — подумал Лейн, садясь за руль своего 911. Видно, пришло время, когда, как бы не хотелось тебе побороться за что-то, это стоило просто отпустить.
И при этом совершенно не чувствовать себя неудачником.
Конечно, ты не сможешь почувствовать себя на коне от того, что так все закончилось.
И, конечно, не сможешь избавиться от всего этого дерьма в результате потери, которая настигла тебя.
Но пришло вовремя остановиться и не тратить попусту силы, добиваясь того, что больше всего хочется, тогда сможешь использоваться эти силы, чтобы свыкнуться с этой потерей.
Это единственный урок, который он выучил благодаря своему отцу. Нравилось ли ему иметь перед глазами такого мужчину, на которого он мог равняться, гордиться и чувствовать себя уважаемым? Черт побери, конечно да. Даже несмотря на то, что пока они подрастали, один лишь звук мокасин о мраморные полы и запах сигарного дыма, заставлял его бежать в укрытие? Хм. Мог ли он воспользоваться некоторыми советами отца, особенно в такой момент?
Мог. Они на самом деле могли ему пригодится.
Все сложилось совсем не так, как он предполагал, однако ему стоило с этим свыкнуться или же сойти с ума, и он не собирался оправдываться, поскольку ничего не мог изменить или улучшить.
Если Лиззи Кинг на самом деле верила (если предположить хоть маленькую возможность), что он мог ударить женщину? Что он мог лгать ей в лицо по поводу Шанталь? Что ребенок от него? Тогда однозначно, у них нет никакого будущего. И совершенно неважно, чтобы он ей сказал и какими бы словами пытался все объяснить... получается, что она совершенно его не знала, но более того, не доверяла ему.
И к какому дерьму он опять пришел? Тот факт, что Шанталь обвела его, в очередной раз, вокруг пальца, разлучив с женщиной, которую он любил?
Полный отстой.
Ооооо-оооооох-аааааа.
Может ему стоит попросить у Санта Клауса другого отца, а у Зубной Феи новую бывшую жену?
Да, что угодно.
Оставляя за собой пыль по дороге из Истерли, он выехал на шоссе, и увеличил скорость в два раза по пути к Международному аэропорту Чарлмонта, на самом деле он не спешил, потому что не опаздывал, но черт побери все это. Автомобиль справлялся с его состоянием, лавируя по трассе на большой скорости, и при этом он был совершенно трезв.
Вход для VIP-зоны был первым в здании аэропорта, окруженный огромными сооружениями по бокам, и Лейн свернул в узкий переулок, который вел к отдельному терминалу. Остановившись прямо перед двойными дверями, он вылез, оставив двигатель включенным.