Желчь подступает к горлу, и я борюсь с образами, чтобы они покинули меня. То, что я увидела дальше, было самой жестокой и ужасающей дракой, которую я когда-либо видела, и все это без оружия. Только ногти, зубы, кулаки, сила и воля.
Я не сразу поняла, что один из мужчин, на которых я смотрела, как они рвут друг друга, был Драконом — молодым Драконом, — но он был таким же жестоким. Жестоким. Непрощающим.
То, как он играл со мной, как со скрипкой, и даже не поморщился, даже когда я рассекла ему губу… Я убеждена, что этот человек вовсе не мужчина.
А потом, что еще более зловеще, ему хватило наглости довести меня до оргазма и оставить в таком состоянии. Мой клитор все еще пульсирует от этого.
Я оглядываю спальню, в которую меня закинули на этот раз. Это не стройка, как в первом случае, и не охотничий домик, как в другом. Эта довольно… обычная, с выкрашенными в шалфейно-зеленый цвет стенами и сосновой мебелью. Никаких больших окон или строительных лесов, слава богу, но зато открывается невероятный вид на город. Здесь стоит кровать королевского размера с чистым постельным бельем, но не похоже, чтобы к нему когда-нибудь прикасались. Должно быть, это одна из комнат для гостей. Одна из дюжины. Это место огромно, и Короли Эдена не только владеют им целиком, но и пристраивают к нему новые. В этом городе это безумие. Это говорит о том, насколько велика их власть и богатство.
Пока я продолжаю осматривать комнату, мое внимание привлекает крошечный красный свет, сияющий в дальнем верхнем углу. Я подползаю к нему поближе и прищуриваюсь, чтобы получше рассмотреть. Когда я вижу стеклянный купол, свисающий с потолка, во мне вспыхивает ярость.
Камера? Они наблюдают за мной?
Больные ублюдки.
Я показываю камере средний палец, надеясь, что они наблюдают за мной в эту самую секунду и видят это. Когда никто не врывается сюда, я вздыхаю. Может, это и глупо, но от этого мне становится немного легче, но совсем чуть-чуть.
Я не понимаю, почему я до сих пор здесь. Я что, их пленница или что-то в этом роде? Я не сделала ничего плохого, и, очевидно, Нокс ошибся, решив, что я какой-то парень по имени Арис. Они должны отпустить меня.
Или Короли могут просто убить меня. Так будет проще.
Горло сжимается.
Мне нужно найти выход отсюда, но от одной мысли об этом усталость давит на меня своей тяжелой рукой. Адреналин рассеивается, и все порезы и синяки, которые я получила за последние сорок восемь часов, решают, что сейчас самое время вылезти наружу и дать о себе знать.
Болит все. Каждый сантиметр меня. Даже ресницы болят, и я даже не знаю, как это возможно, но это правда.
Вздохнув, я добираюсь до кровати и плюхаюсь лицом в пуховые подушки. Когда я поднимаю голову, то вижу небольшое красное пятно на ткани и гримасничаю. Я касаюсь лба и вздрагиваю от резкой боли. Когда я смотрю на свои пальцы, они окровавлены.
Идеально.
Должно быть, это случилось, когда я врезалась в стену здания.
Удивительно, что у меня нет сотрясения мозга. А может, и есть.
Отлично. Просто отлично.
Вся эта ситуация — полный пиздец.
Я переворачиваюсь и погружаюсь в мягкий матрас под собой. Я так устала, что глаза закрываются автоматически, и в этот момент на меня обрушиваются образы прошлого Дракона, а затем, в качестве контраста, его тело, прижимающееся ко мне. То, как его горячий взгляд впивается в меня, а пальцы проникают под нижнее белье, заставляя меня таять.
Я не должна была испытывать к этим королям — этим чудовищам — ничего, кроме ярости. Но от одной мысли о Драконе, ласкающем мою киску, по коже пробегают мурашки, а воображение разгоняется до предела.
Потом я думаю о Ноксе, склонившемся надо мной, держащем этот изогнутый клинок, покрытый моей кровью, с его твердым членом, напрягающимся в штанах, и прерывистым дыханием. А Кассиус наблюдает за происходящим со злобной ухмылкой на губах, готовый наброситься на меня, как только увидит просвет.
Боже, я в полной заднице.
Ненавижу, что хочу их, несмотря на все, что они со мной сделали.
Дурацкие эмоции. Они всегда мешают.
Заставив себя открыть глаза, я уставилась в потолок. Мама говорила мне, что однажды я попаду в какую-нибудь неприятность вроде этой. Что если я продолжу идти по тому же пути, что и сейчас, то меня изнасилуют и бросят умирать. Или еще хуже… гореть в аду целую вечность.
Я фыркнула. Жить с ней в этом доме было адом.