И черт бы меня побрал, но я отлично справилась с этой задачей.
Франко заслужил это и многое другое. Но за это пришлось заплатить риском для своей жизни.
Инцидент оставил меня в шоке. В те две ночи, когда я ночевала у Деми, ей приходилось часами держать меня за руку, когда я просыпалась с криком и потом. С тех пор как мама выгнала меня из семейного дома, меня мучили ночные кошмары. Когда я нахожусь в стрессовом состоянии, они приводят к хаосу. А в последнее время я испытываю сильнейший стресс, полный беспорядок.
Я отгоняю все мысли, уставившись на сумку. Не могу поверить, что делаю это. Даже не обнаружив никаких признаков "Черных пик", сегодня утром я решила, что мне нужно уехать из города. Я не могу так жить, ничего не зная. Жить в страхе и с нелепой надеждой, что Франко забудет меня. Часть меня надеется, что моего нападения было достаточно, чтобы убить его, что он истечет кровью или что-то в этом роде, но мне просто не повезло.
Я никогда не была везучей девушкой. Мама выгнала меня из дома в шестнадцать лет, потому что, видимо, не могла со мной справиться. Не скажу, что со мной легче всего ужиться, но я никогда не ожидала, что она вышвырнет меня на улицу. Она же моя мама, черт возьми, — промелькнули в голове воспоминания.
"Убирайся", — рявкает коп, направив на меня фонарик, который на мгновение ослепляет меня, когда я сползаю с заднего сиденья его машины.
Другой офицер разговаривает с мамой на подъездной дорожке, и на меня наваливается ужас. Она кивает, глубоко нахмурив брови. Одета в белый халат, видно, что ее вытащили из постели. Руки сложены на груди, и она злится.
Я знаю, что пульсирующие синие и красные огни скоро разбудят весь район. Уже два часа ночи, и на крыльце соседского дома загорается свет.
Я буду наказана навсегда, а может, и дольше.
Что касается моей мамы, то она красивая женщина, совершенно потрясающая, со светлыми волосами, струящимися по плечам, и льдисто-голубыми глазами. Она любит высказывать свое мнение, даже когда оно не нужно, и склонна смотреть на других свысока. В том числе и на меня. Ее активное участие в жизни церкви ничуть не помогло. Она использует ее, чтобы оправдать свою осуждающую и бесчувственную натуру. Вдобавок ко всему, она обладает бешеным темпераментом и ненавидит выглядеть плохо перед другими.
Вот тут-то и появляюсь я. Ее самое большое разочарование.
Я подхожу к ней вслед за полицейским и, прежде чем она успевает взглянуть на меня, шепчу: "Мне очень жаль".
"Что ты натворила на этот раз?" Ее ругань жжет, особенно под пристальным взглядом двух офицеров, наблюдающих за мной. Я сжимаю пальцы ног в своих ботинках.
"Мы с Амандой поехали покататься после кино. Она только что получила права. Никто не пострадал".
Ее глаза пронзают меня, их обычный свет теперь темный, как сотни разбивающихся волн во время шторма. Я никогда не дослушаю до конца.
"Мэм, подруга вашей дочери взяла машину отца без разрешения и была поймана за превышение скорости в жилом районе. Мы также нашли украденного щенка на заднем сиденье, который был возвращен законному владельцу".
"Джек держит щенячью фабрику", — говорю я полицейским, желая, чтобы они меня выслушали. "Их держат в клетках в подвале. Почему вы не арестовываете его за жестокое обращение с животными? Мы спасали бедного щенка".
"Эвелин, — строгим голосом предупреждает мама.
Толстый полицейский смотрит на меня сверху вниз. "Тебе повезет, если не будет предъявлено обвинение в незаконном проникновении и краже".
Мама издает задыхающийся звук, сжимая халат вокруг горла. На ее лице нет ни капли жалости, похоже, она готова запереть меня на веки вечные за то, что я посмела ее опозорить. Я дрожу от этой мысли, наполовину уверенная, что она так и сделает.
Отчаяние охватывает меня, когда я смотрю на ее бледное лицо.
"Иди в дом, сейчас же!" — кричит она мне.
С громким выдохом я тащусь к нашему двухэтажному дому, пока она обменивается информацией с полицейским. Я до сих пор не могу поверить, что она сразу же обвиняет меня, когда я пытаюсь поступить правильно.
Когда мама заходит в дом, я понимаю, что вляпалась по уши, по тому, как резко она захлопывает входную дверь.
"С меня хватит, Эвелин", — говорит она низким голосом, проходя в гостиную. Стены дрожат, когда она сжимает руки в кулаки и просто смотрит на меня. Я не уверена, если она собирается потерять сознание или получить инсульт, судя по ее напряженному виду.