Возможно, мне тоже стоило отвлечься хотя бы на несколько часов.
– Было бы здорово.
– Круто! – Она взяла меня под руку и повела из моей комнаты в коридор.
– И кстати, спасибо, что устроила меня на эту работу.
Кеннеди работала в компании, обслуживающей различные банкеты и вечера, и позвала меня к себе. Дядя говорил, что мне необязательно работать. Но я и так свалилась на него несколько недель назад как снег на голову. Не хотелось бы обременять его еще больше. Я решила, что буду помогать ему оплачивать жилье, и неважно, хотел он этого или нет.
– Не стоит благодарить меня. Это мало чем отличается от нашей учебы в школе. Ходишь с подносами и подаешь местной элите закуски, названия которых я не могу даже выговорить. К тому же, никаких чаевых. Но, честное слово, это лучше, чем быть официанткой. Работать в Нью-Йорке официанткой – это просто кошмар. Тут все идут в официанты: начинающие актеры, писатели и прочие. Текучка безумная! Я поработала в дюжине ресторанов, прежде чем устроилась сюда. Ненавижу чувствовать себя ненужной.
– Поверь мне, тебя нельзя назвать ненужной.
Я вот, к примеру, не знала, что бы я делала без Кеннеди.
Подруга взяла меня за руку, когда мы вышли на улицу. К вечеру сильно похолодало. Прижавшись друг к другу, мы пробирались через толпу на тротуарах. Да, мы с Кеннеди совсем недавно познакомились, но я уже чувствовала себя спокойно и расслабленно, даже если мы просто молчали. Ни с кем из моих друзей в Делавэре я не испытывала такой душевной близости. Возможно, из-за того, что, когда моя жизнь рухнула, они не попытались поддержать меня, а только испытывали жалость. Кеннеди знала, что такое потерять близкого человека. Дядя рассказал мне, что ее отец умер, когда она была еще совсем маленькой.
– Поделишься «страшной» правдой про кеды? – неожиданно спросила Кеннеди. – В одной из твоих нераспакованных коробок я видела и другую обувь. Без дырок.
– Мне их подарила мама. – Я старалась говорить спокойно. В тот день я уже дала волю чувствам, нужно было научиться держать себя в руках.
– А… по-моему, они милые.
– Спасибо.
Кеннеди могла бы спросить меня еще о чем-нибудь, но она не стала этого делать. Думаю, мама провела ей краткий инструктаж по «основам» моего прошлого и велела не мучить меня расспросами. Но если я и готова была с кем-то говорить о случившемся, то только с Кеннеди.
– Я скучаю по ней, – призналась я.
– Мне кажется, лучше вспоминать, а не скучать.
Сколько раз я слышала от людей: «Мне очень жаль»? Бессчетное количество! Вот только на самом деле они лгали. Понять меня мог только тот, кто сам потерял любимого человека.
– Какие воспоминания у тебя связаны с отцом? – спросила я.
– Ого! Кто бы мог подумать, что твой дядя окажется таким сплетником? – усмехнулась Кеннеди, но все-таки ответила: – Отец был очень тихим. – Она посмотрела на небо. – Мы с ним любили разглядывать облака на крыше нашего дома. От него всегда пахло сигаретами. Мне нравится этот запах, хотя, честно говоря, к курению я отношусь негативно. Я улыбаюсь, когда ощущаю запаха никотина… А ты совсем не помнишь своего отца? – Нет. Я его не знала. Мама говорила, что он бросил нас, когда узнал, что она беременна.
– Вот сволочь! Зато твой дядя совсем другой. Он тот еще сплетник, но очень добрый. Тебе повезло.
Я совсем не чувствовала себя везучей. Дядю я почти не знала. Он приютил меня, когда я оказалась на улице, что, по определению, добрый поступок. Так что мне стоило приложить больше усилий, чтобы узнать его. К слову, я добавила этот пункт в мой бесконечный список дел, которые необходимо выполнить, чтобы не доставлять дяде неудобств.
– Так что за вечеринку мы сегодня обслуживаем?
– Кажется, день рождения какого-то богатенького старикана. Да какая разница? Всего три часа, а потом устроим себе девичник.
Мы остановились перед незнакомым отелем. Я уже собиралась шагнуть к центральному входу, как вдруг Кеннеди схватила меня за руку.
– Мы должны обойти вокруг.
Я рассмеялась, но замолчала, увидев выражение ее лица.
– Ты серьезно? Типа… вход для прислуги?
– Нет. Вход для персонала. Ты в каком веке живешь? В начале XX-го? Мы же не в сериале «Аббатство Даунтон». Ладно, пойдем, я тебе покажу.
Она потащила меня мимо отеля, и мы свернули на грязную боковую улочку. С этой стороны, скрытой от посторонних глаз, отель выглядел довольно обветшалым. Ржавая дверь была приоткрыта, и холодный воздух проникал в служебное помещение без кондиционера.
Я оглянулась на большую улицу. Женщины в длинных платьях, мужчины в смокингах… А на мне красовались дырявые кеды, теперь уже и черный фартук, и я собиралась войти через дверь, которая выглядела, как в фильмах ужасов! Я давно привыкла к бедности. Тут ничего нового. Но меня еще никогда не окружало такое количество немыслимо богатых людей! Я в жизни не чувствовала себя настолько не на своем месте.