– Симон! Эй, Симон! Вставай, Симон! – раздался чей-то звучный голос со стороны моря.
Старый Симон Круз, бывший наполовину рыбаком, а наполовину – контрабандистом, жил в небольшой хибарке на самом берегу моря. Он только что уснул, и тут его разбудили таким неделикатным образом.
Он надел свои туфли и вышел. С причалившей к берегу шлюпки высаживались на берег третий помощник капитана «Валгаллы» – приятель Симона, и трое матросов.
– Беги в город, Симон, – закричал помощник капитана, – немедленно разыщи и приведи сюда доктора Грегга, или мистера Гудвина, или кого-то еще из друзей мистера Гедди.
– Святые угодники! – сонно произнес Симон, – не случилось ли чего с мистером Гедди?
– Он там, под брезентом, – сказал помощник капитана, показывая на шлюпку, – он, можно сказать, наполовину утонул. Я бы даже сказал, больше чем наполовину. Когда мы заметили его с «Валгаллы», он был уже почти в миле от берега – греб как безумный за какой-то бутылкой, которую ветром относило в море. Мы спустили на воду гичку и поплыли его спасать. Он уже почти догнал эту бутылку, но тут силы оставили его, и он ушел под воду. Мы вытащили его в самый последний момент, спасли… может быть, но вообще это доктору решать – жив он или нет.
– А бутылка? – сказал старик, протирая глаза. Он еще не полностью проснулся. – Что с бутылкой?
– Да что ей сделается, – сказал помощник капитана, – плывет себе где-то там, – и показал большим пальцем себе за спину, в направлении моря.
– Да не стой ты, Симон, дуй за доктором!
Глава III
Мистер Смит
Гудвин и пламенный патриот Савалья предприняли все возможные меры предосторожности, до каких они только смогли додуматься, чтобы помешать бегству президента Мирафлореса и его спутницы. В Солитас и Аласан были отправлены надежные гонцы, чтобы предупредить тамошних предводителей либеральной партии о побеге президента и передать им приказ установить патрули на всех подступах к морю, чтобы любой ценой арестовать беглецов, если они там появятся. Когда это было сделано, оставалось лишь перекрыть все пути в районе Коралио и ждать улова. Сети были расставлены как следует. Дорог было так мало, возможности посадки на корабль так ограничены, а два-три пункта, где беглецы могли выйти к побережью, охранялись так тщательно, что было бы действительно странно, если бы сквозь ячейки этой сети проскользнуло так много народной гордости, любви и денег. Хотя президент будет передвигаться максимально скрытно и, без сомнения, предпримет попытку тайно сесть на судно в каком-нибудь укромном месте на побережье.
На четвертый день после получения телеграммы Энглхарта в бухте Коралио бросил якорь норвежский пароход «Карлсефин», зафрахтованный оптовыми торговцами фруктами из Нового Орлеана; о своем прибытии он возвестил тремя гудками корабельной сирены, звук которой напоминал веселое ржание жеребца. «Карлсефин» не принадлежал фруктовой компании «Везувий». Это был такой себе бродяга, время от времени выполнявший случайные перевозки для компании, которая была настолько незначительной, что ее даже нельзя было считать конкурентом «Везувия». Рейсы «Карлсефина» зависели от состояния рынка. Иногда он подолгу курсировал по одному маршруту, доставляя фрукты из Латинской Америки в Новый Орлеан, а то вдруг отправлялся в Мобил, или в Чарлстон, или даже далеко на север – в Нью-Йорк: все его передвижения подчинялись колебаниям спроса и предложения на рынке фруктов.
Гудвин неспешно прогуливался по берегу, где, как обычно, уже собралась небольшая толпа зевак, пришедших поглазеть на пароход. Теперь, когда президент Мирафлорес уже в любой момент мог достигнуть границ брошенного им на произвол судьбы отечества, караульно-дозорную службу требовалось исполнять с чрезвычайной и неусыпной бдительностью. Сейчас любое судно, приближавшееся к анчурийским берегам, следовало рассматривать как потенциальное транспортное средство для беглецов; поэтому дозорные следили даже за шлюпами и легкими рыбацкими плоскодонками, принадлежавшими тем из жителей Коралио, которые кормились от щедрот моря. Гудвин и Савалья, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, рыскали по окрестностям, проверяя, хорошо ли несут службу часовые и нет ли где лазейки, через которую беглецы могли бы ускользнуть.