Препоручив Центральную Италию заботам верного Губерта, Гуго отправился в Рим.
Источники не сообщают, каким образом Гуго попал в город: то ли он взял Рим штурмом после длительной осады, подавив сопротивление защитников, то ли договорился с Альберихом. Нет точных свидетельств даже о том, был ли это военный поход, то ли речь шла о мирном визите, который был подготовлен целой серией переговоров и имел вполне конкретную цель. Нет никаких сомнений лишь в том, что 25 июня 941 года Гуго находился в монастыре св. Агнессы вне городских стен, а на следующий день, 26 июня, он уже был в Риме.
По-видимому, в самом городе король не встретил никакого сопротивления, поскольку за два дня успел пожаловать привилегии и уступки двум монастырям. Впрочем, некоторые сомнения по этому поводу возникают из-за того, что производственная часть (actum) грамот датирована другим днем. Однако сдержанный, сухой тон обеих грамот, в которых не содержится даже намека на пребывание короля в Риме, указывает на то, что если в Вечном городе Гуго не встретил сопротивления, то там не ждал его и торжественный прием.
Пребывание короля в Риме и на этот раз не завершилось императорской коронацией. Гуго пробыл в городе сравнительно недолго, до 20 июля, и не сделал ничего, что вызвало бы резонанс в других районах Италии или за ее пределами.
Враждебность аристократов и членов папской курии, подстрекаемых Альберихом, могла послужить причиной того, что пребывание короля в Риме было недолгим и не завершилось императорской коронацией. Отсутствие детальных сведений не позволяет нам судить как о важности и возможных последствиях этого посещения Рима, так и об опасности новой угрозы. Нам доподлинно известно, что ни Гуго, ни Лотарь так никогда и не удостоились другого титула, помимо королевского. Однако известно также, что, оставив Рим, Гуго вновь воспылал ненавистью к Альбериху, поскольку Эду из Клюни вновь пришлось творить чудеса дипломатии, чтобы убедить врагов подписать новый длительный мирный договор[21].
Тем не менее авторитет короля не слишком пострадал, поскольку Лев, аббат монастыря св. Винцентия в Волтурно, посчитал необходимым лично попросить у него подтверждение привилегиям, которые в прежние времена этому монастырю даровали короли и императоры. Грамота, которую получил от короля аббат Лев, в сущности, ничем не отличалась от множества других подобных грамот, предназначавшихся для церковных учреждений. Намерению позаботиться о «состоянии и восстановлении церквей Господних» (de statu ас restauratione ecclesiarum Dei), выраженному в этой грамоте, не суждено было воплотиться в жизнь, как и таким же намерениям Людовика III, о которых тот объявил в 901 году на заседании генеральной ассамблеи.
В середине августа Гуго, вероятно, вернулся в Северную Италию, где завершил давно начатые переговоры с византийцами о совместном походе против сарацин[22].
Сарацины угрожали всем государствам Средиземноморского бассейна. Но вклинившаяся между Италией и Провансом колония Фраксинет, откуда сарацинские воины нападали на Корсику и Сардинию, особенно досаждала королю Италии и населению этих двух островов.
В 931 году византийцы пытались организовать поход против Фраксинета с берегов Сардинии, но не добились успеха[23]. В 934–935 годах обосновавшиеся во Фраксинете сарацины оказывали серьезную поддержку тем отрядам, которые отплывали из Африки, чтобы опустошить Лигурию, разграбить Геную, разорить Корсику, обратить в бегство прибывшую из Сардинии византийскую эскадру. В дальнейшем набеги сарацин на Апеннинский полуостров и на острова продолжались, принося с собой гибель и разруху, и в 940 году Гуго отправил в Константинополь к императору Роману Лакапину послов с просьбой о помощи в борьбе с общим врагом.
Император действительно мог предоставить королю Италии то, чего ему так не хватало: он мог выслать флотилию, которая заблокировала бы Фраксинет с моря, лишив сарацин возможности получить подмогу из Испании и Африки, и открыла бы итальянскому войску путь для нападения с суши.
Роман Лакапин благосклонно воспринял предложение Гуго, пообещал ему поддержку с моря и попросил у него руки его дочери для своего внука, будущего Романа II. Поскольку у Гуго не было незамужних законных дочерей, Роман согласился женить своего внука на внебрачной дочери Гуго, красавице Берте, которая в то время была еще ребенком.
О значении этого брака для Романа Лакапина и для внутренней политики Византии много спорили, основываясь на предположении о том, что союз с внебрачной дочерью византийцы должны были посчитать бесчестием. На самом же деле византийские императоры обычно выбирали себе красивых жен, не обращая внимания на знатность их происхождения и влиятельность родни. Однако в нашем случае свадьба дочери Гуго, хотя и внебрачной, с наследником Византийского трона, по всей видимости, воспринималась как верный способ польстить королю Италии, обязать его следовать политике Константинополя и использовать его военную мощь для защиты владений Византии в Италии. Таким образом, шаткое соглашение 935 года перерастало в многообещающий и длительный союз[24].
Переговоры подошли к концу, и зимой-весной 942 года карательная экспедиция против Фраксинета началась и успешно завершилась. Пока в порту горели сарацинские корабли, в которые моряки византийской эскадры метали «греческий огонь», Гуго с войском вынудил сарацин отступить к Мавританской горе. Точное расположение этой горы неизвестно, но можно предположить, что сейчас она входит в горную цепь, которая называется Мавританской. Король собирался начать осаду, чтобы взять всех сарацин в плен, однако непредвиденные события помешали ему завершить поход, на который было положено столько сил[25].
VI. КОНЕЦ ЭПОХИ ГУГО И ПРАВЛЕНИЕ ЛОТАРЯ
Поход на Фраксинет и бегство Беренгария Иврейского. — Беренгарий Иврейский, Оттон Саксонский и Гуго. — Венгры. — Гуго и византийцы. — Возвращение Беренгария Иврейского в Италию. — Соглашение в пользу Лотаря. — Возвращение Гуго к власти и последовавшее отречение. — Лотарь и Беренгарий. — Смерть молодого короля.
Смерть Анскария внесла еще больший разлад в отношения короля с Беренгарием, которые и без того нельзя было назвать сердечными. Готовя новый заговор, Беренгарий начал переговоры о свержении власти Гуго с другими сеньорами, однако король, который через своих многочисленных шпионов получал сведения обо всем, что происходило при дворах крупных и мелких сеньоров его государства, решил избавиться от коварного вассала, пока он не стал слишком опасным. Он задумал заманить его ко двору и там ослепить.
На заседаниях совета обычно присутствовал Лотарь, которому тогда было 12 или 14 лет. Таким образом отец намеревался подготовить мальчика к политической жизни. По всей видимости, Лотарь испытывал симпатию к Беренгарию, и, узнав о том, какую участь его отец готовил маркграфу Иврейскому, мальчик, не до конца освоившийся с политическими методами Гуго, ужаснулся настолько, что не побоялся предупредить Беренгария.
Беренгарий бежал через горный перевал св. Бернарда в Швабию, где, предположительно, ему в наследство от матери Гизлы досталась часть владений и феодов Унрохов. Супруга Беренгария Вилла вскоре присоединилась к мужу, совершив труднейший переход через Альпы.
Герман, герцог Швабский, принял их весьма радушно. Будучи сыном и наследником герцога Бурхарда, которого в 926 году убили сторонники Гуго, он не испытывал теплых чувств к королю Италии.
Гуго удерживал сарацин в кольце осады во Фраксинете, когда узнал, что Беренгарий набирает во Франконии и Швабии войско с очевидной целью вернуться в Италию и установить там свое господство.
Опасность была действительно серьезной, поскольку Беренгарий мог спровоцировать гораздо более мощное повстанческое движение, чем Арнульф в свое время. Беренгария, в отличие от Арнульфа, знали, он располагал крупными земельными владениями в Италии и, кроме всего прочего, мог вспомнить о своих наследных правах, полученных его матерью от Беренгария I, короля и императора.