Мой пристальный взгляд скользнул по его разбитым костяшкам пальцев, и мои подозрения относительно его местонахождения прошлой ночью подтвердились.
В прошлом году группа ребят из ближайшего городка, Мерквелла, пригласила его присоединиться к игорной компании, которая делала ставки в старом сарае недалеко от горы Сахале. Им нравилось тратить свои кровно заработанные доллары, делая ставки на нелегальные бои, которые проводились там каждые несколько недель, и Киан нашел отдушину для своего монстра.
Он водил нас туда раз или два, но это была не моя сцена. Кучка головорезов, потягивающих дешевое пойло прямо из бутылки и делающих десятидолларовые ставки на придурков, выбивающих дерьмо друг из друга, просто не привлекало меня. Ставки, на мой вкус, были недостаточно большими, а от запаха тела и влажной соломы у меня скручивало живот.
Но Киану все еще нравилось приезжать туда и выбивать дерьмо из подлых ублюдков, не сомневающихся в их предназначении в жизни. Ему также нравилось трахать местных девушек, предпочитая держать свои особые предпочтения подальше от этого места и мельницы слухов о богатых и могущественных. Хотя он утверждал, что причина заключалась в том, что богатые девушки не любили трахаться достаточно грязно для него.
Когда я приехал в Мерквелл, я выделялся, как больной палец на ноге, завернутый в дизайнерское пальто и прикрытый сверху толстым слоем претенциозной задницы. Это было все, что они могли видеть; деньги, привилегии, права. Но каким-то образом Киан ускользнул от их внимания, сумел сблизиться с ними. Они знали, что ежемесячно в его трастовый фонд вносится больше денег, чем большинство из них зарабатывают за год, но вели себя так, будто это не так.
И несмотря на то, что он должен был быть не более способным, чем я, общаться с простолюдинами, он старался, чтобы это выглядело легко.
Не то чтобы он был даже симпатичным; монстр Киана был гораздо заметнее моего. Он всем своим видом показывал, какой он есть на самом деле. Но, возможно, в этом и был ключ ко всему. Люди точно знали, почему им следует его бояться. Все, от убийственного взгляда в его глазах до постоянной хмурости, запечатленной на его лице, и позиции "Мне-насрать", которую он носил как броню, кричало «беги, нахуй» любому нормальному мудаку. Но со мной было куда сложнее точно определить, почему тебе захотелось обделаться в моем присутствии. И, честно говоря, Киан может выбить из тебя все дерьмо и оставить истекать кровью в канаве в луже своей собственной мочи. Но если ты станешь моим врагом, ты можешь просто исчезнуть, насовсем.
Я отвернулся от одного из двух единственных людей в мире, которые по-настоящему знали меня, и направился мимо кухни, захватив бутылку воды из холодильника, прежде чем спуститься по лестнице в старый склеп.
Спускаясь, я включил свет, и холодный бетон под моими босыми ногами напомнил мне об изначальной причине существования этого здания.
Пространство прямо под старой церковью было расчищено и оборудовано тренажерами. В каменном зале всегда было холодно, но я никогда не утруждал себя попытками обогреть его. К тому времени, когда комната начинала бы прогреваться, моя тренировка все равно была бы завершена, так что в этом не было особого смысла.
В дальнем конце комнаты находилась каменная арка, ведущая в катакомбы, где мертвые оставались в своих гробах и спали более мирным сном, чем мне когда-либо удавалось. Дальше по проходу были ворота, чтобы не впускать любого, кто проберется сюда из пещер в дальнем конце туннелей у пляжа Сикамор.
У меня был единственный ключ от этих ворот, и я не раз спускался во тьму с Блейком и Кианом. Подземные ходы пересекались под землей, окружающей храм, но был только один другой выход, который вел в уединенную бухту на берегу озера. Другие запертые ворота преграждали этот выход, и, честно говоря, там все равно был настоящий лабиринт, так что я редко им пользовался. Хотя не помешало бы иметь путь к отступлению, о котором никто не знал.
Я постучал по консоли на стене, и заиграл "Реквием" Моцарта, льющийся из динамиков, которые висели по углам комнаты, как обещание всего того, о чем я так страстно мечтал. Я увеличил громкость так, что каменные стены запели в унисон с совершенством оркестра, когда я начал подтягиваться.
Ничто так не изгоняло моих демонов, как музыка. Настоящая музыка. Я мог достаточно легко слушать современную дребедень, когда было нужно, но ничто в мире не сравнится с погружением в чистоту классической музыки.
Я старался изо всех сил, как только мог, а затем и после этого заставлял себя продолжать. Мои мышцы пели с силой, граничащей с болью, и пот блестел на моей темной коже, и, когда мой гнев, наконец, утих, и спокойствие, которого я жаждал, снизошло на меня.