Мои слова повисли в воздухе целую минуту, прежде чем я повернула голову, чтобы посмотреть на него, ожидая, что волк укусит в ответ. Его взгляд был устремлен в потолок, а челюсть подергивалась от непонятного гнева. Тот, который, казалось, на этот раз был направлен не на меня.
— Ты кое в чем ошиблась. — Он повернул голову ко мне, и я с чувством сладчайшего удовлетворения разглядывала темнеющий синяк на его переносице. — Моя мать любит других своих сыновей, но не меня.
— Я думала, ты единственный ребенок в семье? — Я нахмурилась.
— Да, но не тогда, когда ты считаешь Бенджамина Франклина, Томаса Джефферсона, Авраама Линкольна и даже Джорджа Вашингтона на этих маленьких долларовых купюрах. Думаю, мой цвет лица оказался недостаточно зеленым, чтобы ей понравиться. — Он усмехнулся, как будто эти слова не трогали его сердце, и, вероятно, так оно и было. Я прикинула, что, если воткну нож в грудь Сэйнта, он продолжит жить как ходячий мертвец. Так что, если уж на то пошло, мне действительно нужно было не забывать целиться в голову.
Я промолчала. Потому что иногда ничто — это все. Если он хотел от меня жалости, его ждало жестокое разочарование. Но я и представить себе не могла, что Сэйнт когда-либо захочет этого от кого-либо. Так что я не совсем понимала, чего он добивается.
Я пошевелилась, чтобы сесть, но он положил руку мне на плечи, заставляя остаться. Мою кожу покалывало там, где он прикасался ко мне, и я боролась с дрожью, которую он хотел вызвать в моей плоти.
— А как же твоя мать? — Спросил он, хотя это было сделано не из вежливости и даже не из любопытства. Я подозревала, что теперь, когда Сэйнт выпустил в меня самые мощные патроны, которые у него были, он искал еще один магазин, чтобы зарядить его в свой пистолет.
— У твоей матери и моей есть кое-что общее, Сэйнт. Она забрала половину денег моего отца и ушла, когда мне было три года. Так что можешь обзывать ее сколько угодно. Я даже присоединюсь.
Он высвободил свою руку из моей, затем перекатился, чтобы опереться на локти, его пристальный взгляд прошелся по моему лицу, задержался на моих губах, прежде чем скользнуть к шее. Мое дыхание участилось, когда этот хищник оценивал меня, затем он медленно протянул руку и положил ее мне на шею, как будто собирался задушить меня. Его пальцы коснулись моего пульса, и он участился от его ледяного прикосновения. Мое лицо, возможно, и не выдало моего страха, но мое сердце не было способно лгать.
— Где твое ожерелье? — Он зашипел, и у меня перехватило горло.
Я действовала быстро, придав своему лицу выражение растерянного беспокойства, когда подняла руку, чтобы тоже почувствовать его отсутствие.
— Черт, я, должно быть, потеряла его.
Его глаза сузились, пока он искал ложь. Мои пальцы задели его, и его рука дернулась от прикосновения, как будто на долю секунды он задумался, не взять ли меня за руку.
— Я позабочусь о том, чтобы его нашли, — мрачно сказал он, прежде чем подняться на ноги и одернуть футболку. — Вставай и одевайся. Мы уходим через пять минут. — Он зашагал прочь вниз по лестнице, а я села, все еще прижимая руку к горлу. Ничто не проходит мимо дьявола незамеченным.
Я заметила одежду, которую он оставил для меня, аккуратно сложенную на тумбочке, и потянулась, чтобы взять темно-синий спортивный бюстгальтер, облегающие штаны для йоги в тон и черные кроссовки Nike. Вскоре я была одета, оставив свою одежду разбросанной рядом с корзиной для белья, чтобы позлить Сэйнта позже, и направилась вниз.
Все ребята были готовы идти, и я последовала за ними к двери, на прохладный ночной воздух. От меня не ускользнули оценивающие взгляды Киана, бросаемые на спортивный бюстгальтер с эффектом пуш-ап. Но, несмотря на веселую ночь, которую мы провели вместе, теперь я была сильно зла на него. Он позволял Сэйнту делать все, что тот хотел. И любая крупица человечности, которую, как мне казалось, я видела в нем, явно была абсолютной ложью.
— Отлично выглядишь, детка, — промурлыкал он, ожидая, пока я пройду мимо него по дорожке, чтобы он мог оценить мою задницу. Я показала ему палец через плечо, и до меня донесся его смешок.
Блейку тоже было трудно оторвать от меня взгляд, и я нахмурилась, когда он ухмыльнулся мне.
— В оригинальной истории никогда не упоминалось о сочной заднице Золушки. Эта версия мне нравится больше.