— Все, кому нужна туалетная бумага, следуйте за нами, — крикнул Сэйнт, его голос был пронизан состраданием, как будто он обращался к своему тезке.
Официальная история, стоящая за его именем, заключалась в том, что его мама, едва взглянув на его ангельское личико, когда он родился, сказала, что он — единственное по-настоящему хорошее, что у нее есть в этой жизни. А что-то по-настоящему хорошее могло быть только в Сэйнте. Но я был готов поспорить, что это было лошадиное дерьмо. Скорее всего, она взглянула в маленькие злые глазки малыша Сэйнта и попыталась дать ему благочестивое имя, чтобы отогнать демона, который, как она видела, смотрел на нее из них. Конечно, это не сработало. Честно говоря, нам просто повезло, что он не сгорел сам в тот момент, когда ступил в Храм и ступил на святую землю.
Невыразимые колебались, переводя взгляды друг на друга, поскольку чувствовали подвох, и, честно говоря, улыбки Киана было достаточно, чтобы сказать, что по крайней мере одному из них сегодня надерут задницу.
Он всегда был таким в ночь после того, как ходил на одну из тех драк в городе. Я вроде как думал об этом, как о том, что он переспал и у него был лучший секс в его жизни, а затем на следующую ночь его тело просто жаждало еще немного этого экстаза, поэтому он хотел его еще раз.
И я достаточно хорошо знал это чувство. Я боролся с ним с той самой ночи, когда был похоронен в Татум Риверс. Я был пленен этой девушкой, кем бы она ни оказалась. Я просто не мог перестать представлять все то, что я делал с ее телом, когда она была рядом со мной, и, конечно, я жаждал большего. После нее у меня даже не было другой девушки. Даже не думал об этом. Что было слишком чертовски странно, чтобы что-то не значить. Но я тоже жаждал ее уничтожения. В качестве расплаты за то, что сделал ее отец. Это разрывало меня на части. Как будто во мне теперь жили две части моей души вместо одной, но в моей плоти не было места, чтобы вместить их обе сразу. Поэтому я набросился на каждую из них, когда они вырвались из моих объятий. Вот почему мне пришлось тащить ее в лес с этим пистолетом. И почему я должен был поцеловать ее в тот момент, когда понял, что не собираюсь нажимать на курок. Толчок, который я почувствовал к ней, был ослепляющим. Я просто не знал, перед какой частичкой своей души я собираюсь уступить со дня на день.
Сэйнт не стал ждать, чтобы проверить, следуют ли за нами Невыразимые, когда он отпер дверь, и мы направились в Аспен-Холлс, но я заметил, как Наживка отделился от группы и поспешил прочь. Вероятно, умный ход, если честно.
Мы шагали по темным коридорам, и звук множества шагов за нами перемежался хихиканьем футболистов, которые подходили узнать, что мы будем делать дальше.
Мы прошли прямо мимо заброшенного стола секретарши и подошли к дубовым двойным дверям, за которыми скрывался кабинет Брауна.
Сэйнт отпер их одним из своих ключей, и я ухмыльнулся, когда мы неторопливо вошли в просторное помещение. В комнате витал запах старого кофе и таких же книг, и я на мгновение окинул взглядом книжные шкафы, стоявшие вдоль стен, прежде чем мое внимание остановилось на письменном столе красного дерева, который занимал большую часть пространства перед окном.
У Брауна на стене висела ярко раскрашенная бейсбольная бита, подписанная каждым членом "Черных Медведей" из Секвойи, и находилась на почетном месте, как будто он утверждал, что является их другом или что-то в этом роде. Держу пари, он только что купил эту вещь на eBay. Я сомневался, что хоть одна из подписей была настоящей.
Всех нас не раз приводили сюда для того, чтобы мы устроили головомойку нашему благородному руководителю, и у нас не было времени напоминать ему, с кем, черт возьми, он имеет дело. Мы были следующим поколением людей, которым суждено было править его маленьким миром, и ему давно пора было смириться с этим фактом.
— Заходи, Глубокая глотка, — позвал Киан, тьма в его взгляде усилилась, когда он двинулся вперед и сорвал полиэтиленовую упаковку с первой пачки туалетной бумаги.
Девушка, о которой шла речь, бочком вошла, ее глаза были дикими от страха и жалкими, в них все еще был намек на похоть, направленную на Киана. Это дерьмо было печальным. После того инцидента он превратил ее жизнь в ад, и, честно говоря, я был удивлен, что она не перевелась в другую школу. Сэйнт хотел, чтобы ее исключили после того дерьма, которое она натворила, но Киан отказался, предпочитая сам назначить ей наказание за то, что она пыталась с ним сделать.