Я обернулся, чтобы проверить, ушли ли остальные ублюдки, и заметил Сэйнта, покрытого брызгами крови, который продолжал выбивать дерьмо из парня под собой.
Я пересек комнату и схватил его за плечи, с силой отрывая от вора, который все еще сжимал в руке рулон туалетной бумаги, как будто все это стоило того, если бы он мог просто оставить его себе.
Сэйнт, черт возьми, чуть не замахнулся на меня, и Блейк прыгнул на него, чтобы удержать, пока я смотрел вниз, чтобы увидеть, дышит ли еще парень, которого он избивал, или нет.
Он застонал, но, казалось, не мог идти, поэтому я схватил его под подмышки и потащил по каменным плитам к двери. Я вышвырнул его на дорожку за дверями Храма и наклонился, чтобы выхватить рулон окровавленной туалетной бумаги из его кулака.
Он захныкал, как будто это было худшее, что с ним случилось за все это время, и я оторвал один квадратик от рулона, прежде чем бросить ему на грудь.
— Вытри свою окровавленную физиономию и свали, — прорычал я. — Если ты все еще будешь здесь, когда я вернусь, я утоплю тебя в гребаном озере.
Я захлопнул дверь между нами и запер ее, прежде чем вернуться к нашему разрушенному дому.
Губы Сэйнта приоткрылись, чтобы произнести тираду, которая должна была продлиться всю следующую неделю, но, прежде чем он успел начать, до нас донесся крик из открытой двери, ведущей в склеп, и мы все замерли.
— Это была… — Начал Блейк, но Татум снова закричала, и что-то холодное и острое скользнуло глубоко в мою грудь, угрожая выпотрошить меня сильнее любого ножа.
Мы все бросились к двери одновременно, но я добрался туда первым, перепрыгивая через три ступеньки за раз, прежде чем приземлился в спортзале и заметил широко открытые ворота, которые вели вниз, в катакомбы.
— Если кто-то последовал за ней туда, чтобы причинить ей вред, я вырву у него органы и насильно скормлю их им, — прошипел Сэйнт позади меня, но я не ответил.
У моей собственной ярости не было слов. У нее не было голоса и времени на размышления.
Это было глубоко, чисто и бесконечно.
Татум Риверс принадлежала мне, и я не собирался, это когда-либо менять. Она проникла мне под кожу, и я дал слово защищать ее, как самого себя.
Не было слов, которые могли бы описать глубину моего гнева, но, когда Блейк начал ругаться позади меня, пока мы бежали, он был настолько близок к тому, чтобы выразить их вслух, насколько это было возможно.
Мы нырнули в темноту без всякой необходимости обсуждать это. Потому что это не был выбор, который мы должны были делать.
Татум согласилась принадлежать нам, но, возможно, она не осознавала всей глубины этого обещания, когда давала его. Она связала себя с тремя монстрами, и мы были так же надежно связаны с ней в ответ.
Она могла принадлежать нам, но и мы принадлежали ей.
А женщину, способную справиться с тремя демонами, следовало опасаться. Особенно любое существо, которое хотело причинить ей вред. Потому что, если мы обнаружим, что они тронули хоть один волосок на ее голове, мы сделаем гораздо большее, чем обрушим ад на их головы. По сравнению с этим это было бы милосердием.
Его длинные руки схватили меня сзади, одна скользнула вверх по моему обнаженному животу и добралась до груди. Я с вызывающим криком выбросила локоть назад, и Мерл с проклятием разжал хватку. Я снова бросилась вперед, единственный источник света вокруг меня — тот, который он использовал в своем телефоне, чтобы найти меня. Это было благословением и проклятием. Потому что пока я могла видеть, мог и он.
Я пробегала мимо гробницы за гробницей, повсюду пахло смертью, пыль забивалась мне в горло, и меня тошнило. Рукоять ножа впилась мне в руку с такой силой, что стало больно.
Просто продолжай бежать.
Беги так быстро, как только сможешь.
Моя нога зацепилась за ступеньку, и я качнулась вперед, когда земля под моими ногами пошла вверх, мои пальцы на полсекунды зацепились за бетон, прежде чем мне удалось продолжить движение. По спине стекал пот. Воздух был ледяной, но моя кожа горела.
Туннель внезапно раздвоился передо мной, и я наугад повернула налево, тут же врезавшись в стену. Я закричала, когда он схватил меня, поворачивая в своих тисках, я пиналась царапалась и размахивала кулаками. Я полоснула ножом по его руке, но он поймал мое запястье и прижал его обратно к холодному камню, заставив мое сердце сжаться от страха. Его телефон был зажат в кармане джинсов, фонарик торчал сверху, так что светил прямо на меня.