Его идея была проста и отчаянна. Если они останутся здесь, то погибнут. Но на поверхности, в старом космопорте, аварийная радиосвязь для кораблей, потерпевших крушение, могла всё ещё работать. Если бы это было так, они могли бы связаться с какой-нибудь цивилизацией у ближайших звёзд.
Если им бы не удалось, или если варкониды поймали бы их, то надежды не было вообще.
Они ждали, и трое людей из внешнего мира смотрели на башню, сила которой превращала спящих людей во владык космоса.
— Это как наркотик, — сказал Фелтри. — Разрушительный, но такой замечательный, что тебе становится всё равно. Знаешь что? Мы должны разбить её вдребезги.
— Нет, — ответил ему Брайант. — Мы не сможем потом перестрелять всех в городе. Они разорвут нас в клочья. И кроме того…
— Кроме чего? — спросил Фелтри.
— Неважно, — буркнул Брайант.
Грач Чай посмотрел на него и улыбнулся.
Время ожидания подошло к концу, и они, заполучив древнее транспортное средство, оказались на свободе, в холодном воздухе на поверхности, под тусклым красным глазом солнца, а шахта Котмара закрылась за ними.
Они двинулись прочь — Фаон, его сын и дочь, Брайант, Фелтри и Грач Чай — им предстояло преодолеть тысячу миль пыли и отсутствия чего то ни было, лежавшую между ними и космопортом возле Аннамара — и варконидами Грача Чая.
Глава 11
Они лежали в ночи, прижавшись друг к другу, и холодные звёзды смотрели на них.
— Мы сошли с ума, — сказал Фелтри.
— Да, — откликнулся Брайант.
Грач Чай, казалось, пожал закрытыми защитным костюмом плечами.
— Это всё же лучше, чем Дом Сна.
— Для тебя — да, — сказал Фелтри. — Даже если ты умрёшь, ты можешь умереть, смеясь над нами. Но для нас с Брайантом…
— Ты жив, не так ли?
Фелтри хмыкнул.
— Если это можно назвать жизнью.
Грач Чай улыбнулся.
— В любом случае, ты не совсем мёртв. Так что этот вариант всё равно лучше. — Он прислонился к борту грузовика. — Охраняй меня хорошенько и завидуй моему безмятежному сну.
Грузовик содрогался от порывов ветра. Брайант чувствовал сильную усталость, но отдохнуть у него не получалось. Даже в защитном костюме его пронизывал лютый холод. Ночь была воющим зверем, наводящим ужас и страх. Он никогда раньше не видел здешнюю ночь иначе, как укрывшись под тёплыми и освещёнными куполами космопорта. Ветер был невероятный. Он завывал вокруг низкого кузова грузовика и пытался засыпать его пылью, а когда у него это не получилось, попытался сдуть его. Он высасывал тепло из салона грузовика и давил на человеческую смелость огромным холодным кулаком, а над головой была только тьма и равнодушные звёзды.
Это была вторая ночь. Будет ещё одна. Он не знал, выдержат ли они её.
Кто-то придвинулся к нему вплотную. Это была Кира.
— Неужели мы всё-таки умрём? — спросила она его.
Он ответил:
— Я не знаю.
В знак утешения и привязанности она прижалась к нему своим закованным в защитный костюм плечом. Через некоторое время ему показалось, что она заснула.
— Что дальше? — спросил Фелтри. — Есть ли у нас хоть какой-то шанс?
Брайант посмотрел на Грача Чая. Он, казалось, спал. Фаон и Белат тоже. Он ответил:
— В старом космопорту оставалась рация, я уверен в этом. Не только для того, чтобы ей могли воспользоваться повреждённые корабли, но и потому, что мы думали, что вернёмся довольно скоро. С помощью неё мы сможем вызвать другую звезду и попросить, чтобы сюда быстро перебросили крейсеры. Если мы вообще сможем до неё добраться.
— Если. И, конечно же, варкониды разбили лагерь в порту.
— Да. Но ночью один человек может прокрасться мимо них и вызвать помощь.
Фелтри обдумал сказанное Брайантом.
— И ты решил стать этим человеком?
Брайант пожал плечами.
— Мы решим это завтра вечером, когда подберёмся поближе. Но, — добавил он через мгновение, — я знаю космопорт лучше, чем ты, так что, когда я уйду, ты крепко держи Грача Чая. В крайнем случае, вы сможете просто обменять свои жизни на его.
Они немного поспорили о том, кому первому нести вахту этой ночью. Фелтри согласился. Он сел так, чтобы можно было наблюдать за Грачом Чаем. Брайант поёжился, чувствуя, как ему становится холодно в защитном костюме. Он не думал, что сможет заснуть. Но у него получилось, и последнее, о чём он подумал, прежде чем погрузиться в тёмные волны сна, было то, как сильно он возненавидел и этот мир, и прекрасный город своей юности, превратившийся в удушающую ловушку и несущий смерть вместо безопасности.