Катор поспешно бросился к шкафу с напитками и, выбрав кувшин с самым крепким вином, едва ли не залпом опорожнил его на добрую половину.
– Я… я готов, – произнес он надрывным тоном минуту спустя, чувствуя, как крепкий напиток разливается по жилам.
Луборг взял пожилого человека за шиворот и прислонил его к стене. Толстыми пальцами он разжал челюсти Катора и, захватив грязными щипцами кончик его языка, потянул на себя. Старик зажмурил глаза, из которых ручьями текли слезы, и издал протяжный стон. В мгновение ока Луборг вытащил кинжал и отхватил у старика половину языка. Со сдавленным криком Катор медленно сполз по стене на пол. От страшной боли он лишился чувств. Из приоткрытого рта на грудь полилась струя крови…
Со знанием дела Луборг сунул кочергу в затухающие угли. Когда она накалилась, он взял ее и вновь приблизился к Катору. Похлопав слугу по щекам и взглянув в его потерянные глаза, изувер тихо посоветовал:
– Если не хочешь истечь кровью, открывай рот.
Катор растерянно кивнул и безвольно разжал челюсти. С его губ тут же хлынул алый поток. Луборг ловко воткнул окончание кочерги в кровоточащую плоть. Голова слуги непроизвольно дернулась, он сдавленно взвыл и мгновение спустя впал в полуобморочное состояние.
– Тейн! – позвал Иктон. – Тащи парня сюда!
Через мгновение исполнительный подручный втащил в комнату связанного по рукам и ногам Кайла с кляпом во рту. Глаза принца метали молнии, а торс отчаянно выгибался, пытаясь вырваться из крепких рук Тейна.
– Брось его в закрытые носилки! – скомандовал герцог, не удостоив Кайла даже мимолетным взглядом.
Через несколько минут странная процессия покинула покои принца Кайла. Впереди с горящим взором потемневших глаз следовал герцог Иктон. Следовавшие за ним Тейн и Луборг тащили высокие закрытые плотной тканью носилки. Замыкал шествие шатающийся и едва державшийся на ногах Катор, плотно сжимавший свои окровавленные губы и время от времени тайком сплевывающий кровавые сгустки за пазуху темно-синего камзола, покрытого бурыми пятнами. Иктор свернул в менее оживленный коридор и стремительно зашагал в сторону укромной лестницы, ведущей в подвалы. В этот момент им навстречу попался Диамон, возвращавшийся из своей кладовой с бутылью травяного настоя. Окинув пристальным взглядом повстречавшихся ему людей, он удивленно воскликнул:
– Ваша светлость, что произошло и куда вы следуете?
– С дороги, выживший из ума книгочей, который не смог спасти своего короля! – прошипел Иктон.
– Это носилки Кайла? – не обращая внимания на слова герцога, возмущенно спросил лекарь, и тут взгляд его остановился на Каторе, который держался за стену. – Катор, друг мой, что с тобой?!
– Стража! – громко позвал герцог.
Через несколько секунд в коридор вбежали два стражника в серебристых доспехах.
– Возьмите этого сумасшедшего, дайте ему собрать свои пожитки и вышвырните вон из дворца! – задыхаясь от ярости, прошипел герцог, выведенный из себя тем, что наткнулся на всеми уважаемого врачевателя.
Стражники в нерешительности переглянулись – выкинуть из дворца Диамона? Подняв на них угрожающий взор, Луборг тихо произнес:
– Тупицы, вы хотите ослушаться приказа великого регента и герцога Волчьих гор?! Если через час этот старик все еще будет во дворце, завтра вы оба будете болтаться на виселице!
Стражники тут же опасливо подобрались и, взяв Диамона под руки, повели его по коридору.
– Прошу прощения, мастер, но мы не можем ослушаться приказа! – с сожалением вздохнул один из них, виновато взглянув на лекаря.
– Я все понимаю, – сдержанно ответил Диамон и безропотно последовал дальше…
Тем временем герцог и его мрачная процессия спускались все глубже в подземелья. Они миновали тот уровень, где содержались особо опасные преступники, и продолжали спускаться, пока не достигли узкого тупикового коридора, заканчивающегося обшарпанной дверью. Герцог с трудом распахнул ее, скептически осмотрел влажные стены, покрытые плесенью, две ветхие кровати и дыру в полу, предназначенную для справления нужды.
– Добро пожаловать в новый дом! – иронично произнес он и обратился к Катору: – Будете отныне жить здесь. Еду и воду вам будут приносить раз в сутки.
Катор промычал что-то и с ненавистью взглянул на герцога…
Едва гроб с телом покойного Эктора Торнола оказался в гробнице, служители Четверых вышли наружу и закрыли ее массивные металлические двери. Жрец продел в золоченые петли серебристую толстую нить, завязал ее особым узлом и полил концы сургучом. Молоденький монах с благоговением поднес ему раскрытый ларец, из которого жрец извлек печать с символом Четверых и оставил ее крупный оттиск на остывающей красноватой массе.