Ледяная вода внезапно окутала меня, и я задохнулся, набрав полный рот озерной воды, а моя голова оказалась под поверхностью.
Сильные руки схватили меня, удерживая на месте, пока я боролся и бился в конвульсиях, пока не стал уверен, что утону. И агония от этого была бы таким блаженством по сравнению с полнейшей гребаной пыткой и истязанием моей реальности.
Прежде чем я успел умереть и оставить эту равнину анархии тем, кто смог пережить ее невредимым, без шрамов, не сломленным, меня выдернули обратно из воды и выбросили на берег.
Блейк хлопнул меня ладонью по спине, и я закашлялся, меня вырвало, и я выплеснул воду обратно из легких. Желчь обожгла мне горло, и меня опять вывернуло на песок, когда все мое тело затряслось от шока, вызванного тем, что я чуть не утонул.
— Ты уже запер его? — Требовательно спросил Киан, его хватка на моей руке была достаточно крепкой, как будто он думал, что я могу вскочить на ноги и броситься за ней, даже когда мои легкие все еще были забиты водой.
— Она должна заплатить, — прошипел я между приступами кашля.
— Не сегодня, — твердо сказал Блейк.
— Не сегодня, — согласился Киан. Как будто мне нельзя доверять. Как будто они ценили эту гребаную девчонку больше, чем меня, несмотря на годы, которые мы провели вместе.
Я зарычал на них, перекатываясь и сбрасывая с себя руку Киана чистой силой воли, когда вскочил на ноги.
Ожог на моей руке притупился после пребывания в озере, но он все еще был горящим и красным, как рана, которую она нанесла моей душе.
Я рыскал по пляжу в поисках Татум Риверс и ее гребаного телохранителя Монро, который решил защитить ее от меня вместе с остальными, но их нигде не было видно. Хотя мест, где они могли быть, было не так уж много, и все, что мне нужно было сделать, это выбрать, с какого пункта начать свою охоту. В конце концов, я их найду. И когда я это сделаю, моя месть будет более чем сладкой, но это не облегчит боль от того, что она отняла у меня.
— Мы возвращаемся в Храм, — яростно сказал Блейк, вставая рядом со мной.
— Ты сейчас не контролируешь ситуацию, — сказал Киан, подходя с другой стороны от меня, его глаза потемнели от намерения и обещания насилия. — Тебе нужно вернуться и прийти в себя, брат.
— Пошел ты, — выплюнул я, срываясь с места от них двоих. Они всегда вели себя так, будто знали, каково это, когда тебя преследуют мои демоны, но это было не так. Они понятия не имели. Ни малейшего понятия о том, что я пережил. О том, что потребовалось, чтобы сформировать ту силу, на которую я мог претендовать. Меня вылепили и вырастили монстром, которым я и был. Я был безжалостным, черствым и порочным во всех отношениях, и все, чего это стоило мне, — это моей души. Но кому вообще нужна была гребаная душа? Кому нужно хотеть, причинять боль и заботиться? Только не мне. И, конечно, не моему демону.
Я зашагал по пляжу, снова закашлявшись, когда из моих легких вырвалось еще больше воды, а насквозь промокшая ткань спортивных штанов прилипла к бедрам.
— Когда я найду ее, я собираюсь преподать ей настоящий урок, — прошипел я. — Точно такой же, как те, что мне преподал мой отец. И тогда она точно поймет, как легко я к ней относился. Тогда она увидит, каким добрым я был до сих пор. Тогда она точно поймет, что нужно, чтобы сломить кого-то и создать что-то новое, лучшее, более сильное из того, что осталось.
— Нет, ты не сделаешь этого, — отрезал Блейк. — Потому что я, черт возьми, тебе не позволю.
— Я тоже, — добавил Киан убийственным тоном.
Я в ярости повернулся к ним, желая заставить их истекать кровью за предательство.
— Так это все? Вы на ее стороне после того, что она сделала? Вы разрываете наши узы ради девушки, которая не восприняла нашу клятву всерьез, которая снова и снова борется против уз, на которые согласилась?
— Когда она дала эту клятву, я согласился сделать ее своей, — прорычал Киан. — И это означает, что я буду защищать ее от всего, что угрожает причинить ей боль. Даже если это существо — ты.
Я начал смеяться, это безумное, маниакальное хихиканье вырывалось из моих ноющих легких и, черт возьми, никак не желало прекращаться.
— Где твои гребаные реплики, придурок? — Я выплюнул. — Связать ее и оставить там, пока мы идем на тренировку — это нормально, но обрушить на нее свой гнев — это для тебя какой-то гребаный барьер?
— Она знала, что ложится в постель с чудовищами, когда решила лечь в нее, — спокойно ответил он. — И наказания, которые мы ей назначаем, могут быть ужасными, но они никогда по-настоящему не причиняют ей вреда. В таком настроении, в каком ты сейчас, я не уверен, что ты сможешь контролировать себя, и я не позволю тебе сделать то, от чего ты не сможешь оправиться.