Я поглощал свою еду в тишине, и Киан появился с полотенцем, обернутым вокруг талии, когда я заканчивал, хватая свою тарелку с сильно обжаренным до инфаркта завтраком из духовки, где Блейк оставил его, чтобы он не остыл.
Он набросился на свой завтрак как дикарь, используя комбинацию вилки и ломтика тоста, которые держал в своей проклятой руке, чтобы как можно быстрее запихнуть еду в рот.
— Монро в деле, — твердо сказал я, откладывая нож и вилку. — Но я не принуждаю его к тому, чтобы присоединиться к нам, он должен выбрать это для себя сам. Я сегодня же сделаю необходимые телефонные звонки маме и попрошу ее сгладить процесс перехода к его новой роли директора. Половина других членов школьного совета боится ее, а остальных можно купить, если понадобится. Репутация Брауна может сгореть вместе с его работой. Этот мудак оставил нас всех сражаться за это место, а сам спрятался от бойни, как гребаный трус. Я позабочусь о том, чтобы он больше никогда не преподавал. Черт, я позабочусь о том, чтобы он никогда больше не работал. В любом случае — нигде, что имеет значение. Ему повезет, если он получит работу разносчика картошки фри в закусочной, когда я с ним закончу.
— Хотел бы я на это посмотреть, — пошутил Блейк.
— Монро не похож ни на одну из твоих обычных марионеток, — сказал Киан с полным ртом еды, которая наполовину выпала у него изо рта обратно на тарелку. Я усмехнулся ему, и он ухмыльнулся, сглотнув, прежде чем продолжить. — Он не подчинится просто потому, что ты этого требуешь. Тебе придется работать с ним, если ты хочешь, чтобы он плясал под твою дудку. И я гарантирую, что он не с легкостью присоединится и не двинется в твоем ритме.
Мой взгляд скользнул к Татум, и то, как загорелись ее глаза, сказало, что ей понравилась мысль о том, что мне нелегко будет с Монро. Без сомнения, она получила бы удовольствие от любой небольшой трудности, с которой я столкнусь, после того, что я с ней сделал.
— Я знаю, — согласился я. — Но теперь мы связаны кровью. У него могут быть возражения, но он не дурак. Я уверен, что смогу договориться с ним о компромиссе, который устроит нас всех. Но сначала мне нужно закрепить его положение в школе. Тогда ему нужно решить, действительно ли он полностью с нами или нет.
— Что это значит? — Спросил Блейк.
— Я еще не решил. Но в моей голове зреет идея, которая требует моего внимания… Я дам вам знать, как только приму решение по этому поводу.
Киан раздраженно фыркнул, когда я отказался продолжать разговор в этом направлении, но он знал, что лучше не подталкивать меня к идее, пока у меня не было времени обдумать все ее последствия. Я был не из тех хищников, которые ныряют с оскаленными зубами и когтями, готовые к кровавой битве за то, что я хочу. Я был змеей в траве, которая затаилась, поджидая добычу, которая сама заглянет в мою ловушку. Никто никогда не замечал моего приближения, пока я не наносил удар, и как только мой яд оказывался в них, не существовало никакого противоядия, если только я не считал нужным выдать его.
— Более насущный вопрос — охрана школы, — продолжил я. — Я проведу полную зачистку. Любой человек, находящийся в этих стенах, должен быть изолирован до истечения сорока восьми часов. Любого, кто окажется инфицированным, сопроводят за стену, чтобы он обратился за лечением в больницу. Нам нужно убедиться, что здесь чисто и нет инфекции. Затем мы убедимся, что эти гребаные ворота остаются запертыми. Я попрошу отца сделать пожертвование школе, чтобы они могли нанять больше охранников. Гребаную армию, вооруженную пистолетами, чтобы держать людей подальше отсюда.
— Дальше что? — Спросил Киан. — Мы что, так и будем сидеть здесь взаперти, пока они не получат вакцину?
— Да, — твердо ответил я. — Неважно, сколько времени это займет. Как только эта школа будет защищена, мы будем держать ее в таком виде. Никто не войдет. Никто не выйдет.
— А что насчет Татум? — Тихо спросил Блейк, его взгляд метнулся к ней, где она сидела, наблюдая, слушая, ожидая.
— А что с ней? — Спросил я.
— А что, если она окажется больной?
— Она не больна, — прорычал Киан, стукнув кулаком по столу так, что столовые приборы зазвенели по тарелкам.
Я поднял глаза на девушку, которая принадлежала нам, и она пристально посмотрела на меня в ответ, ожидая моего вердикта.
— Татум принадлежит нам, — просто сказал я, и ее глаза вспыхнули яростным отрицанием моих слов, но она не стала озвучивать свои протесты. — Поэтому она остается с нами. Несмотря ни на что. До конца.
Киан мрачно усмехнулся моим словам, откидываясь назад и перекидывая руку через пустой стул рядом с ним.