Джеральд подскочил ко мне, выпятив грудь, как идиот. Он был довольно сложен, но до меня доходило немало слухов о том, что он подсел на стероиды, так что я предположил, что его удар не отличался особой силой.
— Ты уверен, что хочешь, чтобы я надрал тебе задницу, пока ты вот так связан, Роско? — Спросил он, подходя и становясь передо мной, пока мы ждали сигнала к началу.
— Я хочу, чтобы ты попробовал, а потом принял удар, как хорошая девочка, и жил со стыдом, зная, что я завалил тебя, даже не используя рук, — спокойно ответил я.
— Дерись! — Перл закричала, и мгновение спустя его кулак врезался мне в лицо.
Я ожидал этого и перекатился вместе с ним, отшатываясь от движения и умудряясь оставаться в вертикальном положении, когда он набрасывался на меня снова и снова. Кроме того, мое предположение о его силе оказалось верным, и я был готов поспорить, что костяшки его пальцев болели от этого удара сильнее, чем моя челюсть.
Я пригибался и извивался, избегая многих его ударов исключительно потому, что он, черт возьми, не понимал, что делает, и размахивал руками так чертовски широко, что я видел его атаки за милю.
В конце концов, ему удалось поймать меня апперкотом, который вывел меня из равновесия настолько, что сбил с ног, и толпа зааплодировала, когда я ударился о землю, а он прыгнул на меня сверху.
Я застонал, когда мои запястья были сдавлены под позвоночником, а его солидный вес только усилил дискомфорт. Но это было то, чего я ждал, и в тот момент, когда он наклонился ближе, чтобы ударить меня, я врезался лбом в его переносицу. Последовавший за этим треск прозвучал как пушечный выстрел, и толпа закричала и взвыла от возбуждения, когда он упал на спину, схватившись за лицо, а из носа у него хлынула кровь.
Я вскочил на ноги за считанные секунды, ударив его ботинком прямо в бок и повалив на бок, когда он вскрикнул от боли.
Я пинал его снова, и снова, и снова, пока в ушах у меня звенело от бешено колотящегося пульса, а кровь кипела от предвкушения кровопролития.
Джеральд выругался и закричал, когда был вынужден свернуться калачиком, не в силах подняться, поскольку я пинал его каждый раз, когда он пытался.
Маниакальный смех сорвался с моих губ, и Перл закричала, чтобы объявить о моей победе еще до того, как я был близок к завершению.
Я пнул его еще раз на удачу и ухмыльнулся, отходя от него, чтобы присоединиться к Блейку и нашей девочке.
— Ты гребаный дикарь, — рассмеялся Блейк. — Я собираюсь найти нам еще чего-нибудь выпить.
Я ухмыльнулся ему, когда он направился прочь, а затем полностью сосредоточился на Татум, почувствовав на себе ее взгляд.
— Почему ты всегда бьешь их снова после победы? — Спросила Татум, поджав губы, как будто она этого не одобряла, хотя огонь в ее глазах говорил о том, что она действительно это чертовски одобряла.
— Потому что этот последний удар гарантирует, что они не вернутся в поисках продолжения. Это удар, который дает им понять, что я мог бы продолжать бить ногами до тех пор, пока они не умрут, если бы эта идея захватила меня, и они ни хрена не смогли бы сделать, чтобы остановить меня. Это действительно единственное, что имеет значение во всем бою.
— Вау, Киан, это так красиво, это как поэзия. Может быть, тебе стоило подарить мне к этому букетик цветов, — насмешливо произнесла она.
— Ах, да? И какие цветы хотела бы избалованная маленькая богатая девочка? Какая-нибудь причудливая орхидея, находящаяся под угрозой исчезновения, которая, без сомнения, будет стоить дороже, чем некоторые автомобили.
— Пфф, вряд ли. Но если ты купишь мне цветы, я возьму незабудки.
Я рассмеялся прямо ей в лицо и повернулся к ней спиной, чтобы она могла развязать веревку, стягивающую мои запястья.
— Если ты ищешь парня, который купит тебе цветы, то ты серьезно ошибаешься со мной, детка. Я поведу тебя в нелегальные боксерские боксы и напою тебя под столом грязным виски. Я буду играть на твоем теле, как на гребаном инструменте, и заставлю тебя испытать такое наслаждение, которое ослепит тебя. И я заставлю твое сердце биться так быстро, что ты все время будешь задыхаться. — Узел развязался, и я повернулся к ней с веревкой в руке. — Но сердечки и цветы? Не-а. Таким я никогда не буду.
— Не отказывайся, пока не попробуешь, — беззаботно сказала она.
— Когда-нибудь тебе захочется последовать собственному совету, — небрежно ответил я.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что я знаю, в какую игру ты играешь со мной и другими Ночными Стражами. — Я скрутил веревку между руками хорошо отработанными движениями, когда она выгнула бровь, глядя на меня, пока я с ловкой точностью завязывал узел наручников.