Я держал веревку зажатой в кулаке и поднимал ее руки над головой до тех пор, пока ее руки не выпрямились и я не смог прислониться предплечьем к дереву над ее головой, чтобы удержать ее там. Она тяжело дышала, когда я удерживал ее, ее глаза искали мои в темноте, пока я упивался ее видом.
— Ты ненавидишь свою семью? — Наконец спросила она, и пространство между нами заполнилось ее вопросом.
— Да, — просто ответил я, и уничтожающий взгляд, который она бросила на меня, сказал, что в этом было недостаточно правды. — Моя семья — неприятные люди.
— В каком смысле?
— Во всех смыслах, которые имеют значение. Но я полагаю, что важно то, что они ожидали, что я буду таким же, как они. Присоединиться к семейному бизнесу и прокладывать свой путь по жизни, оставляя за собой кровавый след.
— И ты серьезно думаешь, что не делаешь этого? — Спросила она, выгнув бровь, и я был уверен, что мы оба думали о том, что я сделал с тем ублюдком в склепе.
— Дело в том, что я делаю это не для них. — Я не позволял себе думать о том дерьме, которое натворил этим летом. Ройом Д'Элит и все те дерьмовые вещи, которые там произошли. Последняя капля, которая подтолкнула меня к решению навсегда порвать со своей семьей. Если бы она узнала о том, что я сделал, то думала бы обо мне еще хуже, чем сейчас. Черт, я еще даже не поделился этой правдой с Блейком и Сэйнтом, хотя то, через что мы прошли в катакомбах с Мерлом, заставило меня задуматься, не осудят ли они меня так сурово, как я боялся. Но я уже достаточно осудил себя, чтобы не захотеть выяснять наверняка.
Мой пристальный взгляд скользнул вниз по ее телу, когда она выгнула спину, прислонившись к стволу дерева, ее грудь тяжело поднималась и опускалась, пока я удерживал ее на месте. Но, несмотря на то что то, что она была связана таким образом, было похоже на одну из моих фантазий, выползающих прямо из моего мозга в реальность, а я даже не прикоснулся к ней.
— Значит, твоя семья — преступники? Я думала, вы из «старых денег»…
— Мой отец — приверженец «старых денег». Перережь ему вены, и он зальет синей кровью весь пол. Но его семья также была близка к банкротству, когда он был в моем возрасте, и его отправили на поиски выгодного брака. Новых денег. Новой крови. Так он оказался с моей мамой. О'Брайены — самая богатая мафиозная семья в штате, возможно, во всей стране. И они хотели иметь красивое, законное прикрытие для некоторых своих деловых операций, которое Роско могли бы им предоставить. Они скрепили сделку браком и появлением наследника. И вот я здесь.
— Значит, ты ненавидишь свою семью? — Предположила она. Но на самом деле мне было наплевать на то, что я родился от монстров. В этом был смысл. Что мне не понравилось, так это связанные с этим ожидания.
— Нет. Я ненавижу то, кем они хотят меня видеть. Пешка в их большой игре. Подставное лицо, рупор, гора мускулов. И, конечно, может быть, когда-нибудь стать лидером, но все на их условиях. У меня много дядей с кучей идей для меня. Но я против того, чтобы мне указывали, как жить моей жизнью.
— И все же ты связал меня с собой и другими Ночными Стражами, зная, что это идет вразрез с моими желаниями? — Она возмущенно зарычала, и мне пришлось признать, что она была права.
Внезапно то, что она была связана по моей милости, на самом деле не привлекало меня так, как несколько минут назад, и я придвинулся к ней поближе, тоже протягивая другую руку к веревке.
— Ну, я никогда не лгал тебе о том, что я сукин сын, — заметил я грубым голосом. Я дернул за веревку, и узел распался, освободив ее запястья, прежде чем я повернулся и пошел прочь от нее.
— Киан, подожди… — Она схватила меня за руку, прежде чем я успел сделать больше нескольких шагов, и я оглянулся на нее в лунном свете, когда наше дыхание участилось. — У меня есть еще один вопрос.
Я не ответил, но и не ушел, так что, полагаю, этого разрешения ей было достаточно, чтобы продолжать.
— Я хочу знать, почему тебе так сильно нужно насилие в своей жизни. — Ее большой палец скользнул по моим разбитым костяшкам пальцев, и вспышка боли прокатилась по мне волной, от которой хотелось проснуться.
Я пытался придумать, как выразить словами жгучую потребность в борьбе, которая бушевала во мне. Я знал, что она тоже это чувствовала. Но, возможно, она достаточно хорошо знала своих демонов, чтобы понимать, почему она жаждала этого. Для меня это было просто первобытным, инстинктивным, необходимым.
— Я плохой человек, который совершал плохие поступки, детка, — грубо сказал я, протягивая свободную руку, чтобы заправить прядь ее светлых волос за ухо. — И что-то во мне останавливает меня от чувства вины из-за этого. Что-то во мне процветает на кровопролитии и причинении боли другим. Так что, если ты надеешься спасти меня, тогда я предлагаю тебе сдаться сейчас. Для меня нет искупления. Черт, я даже не хочу искупления. Я согласен со своими грехами, и я согласен со своей порочностью. Так что, если ты ищешь кого-то, кого можно спасти, то я не тот вариант.