— Как ты себя чувствуешь, детка? — Позвал он.
— Хорошо, — ответила она, но секундное колебание, которое она высказала, впервые выдало ее сомнения.
— Проверь свою температуру еще раз, — приказал я.
Раздраженный взгляд, который она бросила на меня, говорил о том, что ей это не понравилось, но она все равно взяла термометр и сунула его в рот.
Мы втроем молча ждали, когда она сообщит результат, и в тот момент, когда запищал термометр, она оторвала его от губ и посмотрела на дисплей.
— Все еще норма, — сказала она, ее плечи опустились от облегчения, и мы трое одновременно выдохнули.
Я взглянул на других Ночных Стражей, и Киан мрачно рассмеялся, поднимаясь на ноги.
— Тогда я с нетерпением жду, когда ты снова окажешься в моей постели, — сказал он, подмигнув ей, прежде чем снять полотенце с пояса и высушить им волосы, выходя из комнаты и демонстрируя всем нам свое барахло.
Блейк без особого энтузиазма выругался в его адрес, когда рассмеялся, но мое внимание было приковано к нашей девушке.
Я не упустил из виду, как пристальный взгляд Татум следил за ним, цепляясь за его мускулистое тело, как будто она была бы не прочь поближе рассмотреть то, что он мог предложить.
Мое сердце бешено заколотилось от выражения ее глаз, я крепче вцепился в край стола, когда увидел ее голод, и темная часть меня жаждала заставить ее смотреть на меня так же.
Киан направился в свою комнату, и когда дверь за ним захлопнулась, ее пристальный взгляд снова встретился с моим. Я ожидал, что она начнет отказываться или покраснеет под моим пристальным взглядом, когда поймет, что ее поймали с поличным, но она просто подняла бровь, словно провоцируя меня на комментарии.
Я придержал язык, и она поднялась на ноги, отошла от балкона и скрылась из виду, отступив дальше в мою комнату.
Я разочарованно хмыкнул. Игнорируя маленькие уколы ревности, которые извивались у меня под кожей, я поднялся на ноги и собрал тарелки, чтобы убрать их в раковину.
Как только я закончу, я намеревался провести остаток своего обычного дня так, как будто график не был полностью сбит, и в качестве бонуса я сомневался, что у меня будет время поспать больше нескольких часов, прежде чем мой будильник возвестит о начале нового дня.
Тем временем у меня были планы свести все воедино и работать над тем, чтобы моя власть в этой школе оставалась прочной.
В тот момент, когда мы будем уверены, что вирус «Аид» не скрывается в наших стенах, нам нужно будет вернуться к занятиям, к нормальной жизни. И я намеревался позаботиться о том, чтобы это произошло как можно скорее.
Я не больна!
Я лежала на изысканно мягких простынях кровати Сэйнта, глядя на изогнутую деревянную крышу, и облегчение разливалось по каждому уголку моего тела. Период карантина закончился. И я жива. Каким-то невероятным образом, несмотря на все шансы, сложившиеся против меня, я не подхватила вирус.
Эти сорок восемь часов в карантине дали мне много времени подумать. О Ночных Стражах, о клятве, об убийстве. У меня в голове крутилось так много мыслей, а поделиться ими было не с кем. Я подумывала отправить сообщение Миле, но, когда собралась это сделать, заколебалась. Это была моя битва. Я против них. И я должна была решить, как то, что они помогли мне в туннелях, изменило ситуацию. Или было ли это вообще.
Как они вообще собирались теперь себя вести? То, что они сделали для меня… означало ли это, что они больше не ненавидят меня? Означало ли это, что я была свободна уйти в ту же секунду, как все это закончится?
Нет… Каким-то образом, нутром я понимала, что так легко отсюда не выберусь. Но, может быть, они, наконец, будут относиться ко мне с уважением. Или я возлагала на это слишком много надежд?
Невероятный прилив облегчения, который я испытала, узнав, что я не больна, был омрачен осознанием того, что я все еще была заключенной. Но, по крайней мере, я не была больна. На самом деле, я была полной противоположностью этого, я кипела жизнью, энергия жужжала в моих венах, как пчелиный рой в поисках пыльцы. Но я понятия не имела, куда все это направить.
— Может, мне стоит разбудить ее? — Донесся до меня голос Блейка снизу, и я затаила дыхание, прислушиваясь.
— Нет, — прорычал Сэйнт. — Она может отдохнуть от своих домашних обязанностей это утро, а потом, все вернется в нормальное русло.
Мою кожу покалывало от жара, а верхняя губа приподнялась. Жар разлился по позвоночнику, когда ярость окунула меня в яму с лавой. Конечно, Сэйнт ожидал, что все вернется на круги своя. Мне не дали права голоса. Но я не оставлю это так просто. Хотел он признавать это или нет, все изменилось. Необратимо. Я просто еще не была уверена, как это сделать. Они убили ради меня, потому что заботились, или сделали это, потому что увидели другой способ привязать меня к себе?