Что-то в написании этих правил напоминало подписание контракта с ними. Я соглашалась остаться здесь. И, конечно, теперь я хотела сделать это по своим собственным причинам. Обрушить на них адский дождь за то, что они сделали со мной, но чего это мне на самом деле будет стоить?
Я снова опускаю взгляд на ослепительно белую страницу, мое сердце бешено колотится.
Что я готова отдать за свою месть?
Мое дыхание стало прерывистым, и я закрыла глаза, вспоминая тот момент на пляже Сикамор, когда я оказалась в плену у этих трех темных богов, которые пытались покарать меня. Которые толкали и кусали меня, пока я не истекла кровью из-за них, затем они лизали мои раны, наслаждаясь моей болью в тот же момент, когда исцеляли меня. Между нами все было беспорядочно и неясно. Но единственная зияющая истина, за которую я могла ухватиться, заключалась в том, что я отдала бы почти все, чтобы заставить их страдать так, как страдала я.
Я прижала ручку к бумаге и открыла глаза, погружаясь в темное и тревожно спокойное место внутри себя, план кружился в моей голове и освещал меня, как фейерверк.
Блейк наклонился вперед, прижавшись губами к моему уху. Долгое время я не могла дышать, мои бедра сжались, когда электричество заплясало под моей кожей. Я ненавидела то, как мое тело реагировало на него. На всех них.
— Давай посмотрим на эти правила, Золушка.
Я кивнула, когда он отстранился, глубоко вдохнула и начала писать, чувствуя, как дрожь пронзает мое тело. Потому что, если бы кто-нибудь из них нарушил мои правила, я наказала бы их так же сурово, как они наказали меня, заставила бы их столкнуться с гневом отвергнутой королевы и посмотреть, как им понравится вкус их собственного мерзкого лекарства. Этот список стал бы оружием, которым я могла бы воспользоваться против них в любой момент, когда они попытаются обойти или нарушить мои правила.
1. Никаких поцелуев.
2. Никаких предварительных ласк.
3. Никакого секса.
4. Никаких прикосновений, пока мы в одной постели.
5. Не входить в ванную, пока я голая или на унитазе.
6. Мне разрешено два часа заниматься в библиотеке без помех каждый будний день.
7. У меня есть один друг, с которым нельзя быть мудаком.
8. Раз в неделю мы ВСЕ будем есть пиццу на ужин без столовых приборов.
Я бросила взгляд на Сэйнта, который выглядел более напуганным этим последним, чем чем-либо еще. Но он ничего не сказал, и я ухмыльнулась, записывая свое последнее правило.
9. На занятиях мне разрешается сидеть там, где я хочу.
Я откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, и все они склонились надо мной, чтобы прочесть список. Их кожа касалась моей, и мне становилось слишком жарко, когда они продолжали сжиматься вокруг меня. Я едва могла дышать из-за всего этого тестостерона в воздухе.
— Пицца действительно необходима? — Проворчал Сэйнт, и моя ехидная ухмылка стала шире.
— Так и есть, — твердо сказала я, и Киан с Блейком рассмеялись.
— По-моему, выглядит неплохо, — сказал Блейк, отступая назад и освобождая меня от своего удушающего жара.
Киан отошел следующим, затем Сэйнт опустился на стул рядом со мной, его рука коснулась моей, и по моему телу пробежало небольшое землетрясение, когда он взял ручку и бумагу, положил их прямо перед собой и дополнил нижнюю часть правил. Я ненавидела его всем сердцем, но жаждала его всей душой. Это было самое жестокое наказание, которое он когда-либо мог мне применить.
1. Ты будешь спать в постели Ночного Стража каждую ночь по очереди, и он будет иметь приоритет над тобой в течение 24 часов (с 18:00 до 18:00 следующего дня).
2. Ты должна готовить завтрак каждый день.
4. Ты будешь носить все, что мы решим, в тот день, когда окажешься в нашем распоряжении.
5. Ты будешь делать то, что мы говорим, без жалоб, если это не противоречит твоим правилам.
Он поднял голову, придвинув его ко мне, чтобы я могла прочитать, затем поставил подпись внизу и передал ручку Блейку. Он двинулся вперед, нацарапывая на нем свою подпись, прежде чем Киан выхватил его у него и добавил свое имя неряшливыми каракулями. Затем он протянул мне ручку, его глаза жадно заблестели, когда я взяла ее.
У меня перехватило горло, когда я прижала кончик ручки к нижней части страницы, на мгновение поколебавшись, удержав руку. Я уже была связана с ними сильнее, чем когда-либо хотела. Но я знала, что делаю, подписывая это. Я соглашалась не на их условия, я соглашалась на свои. И это была гораздо более страшная перспектива, потому что кто знал, какой частью себя я собиралась пожертвовать в погоне за местью? Но когда я перевела взгляд на их самодовольные лица и подумала о разрушениях, которые они мне причинили, моя рука пришла в движение, и я написала свое имя идеальными, извилистыми штрихами.