Она придвинулась ближе, пока я листал страницы, пока не перестал смотреть на изображение, основанное на ней, остановившись на орле, которого я создавал. Я посвятил шесть страниц попыткам правильно запечатлеть зверя, так что показать их ей было вполне безопасно.
Я не потрудился натянуть футболку, и мои темно-красные спортивные штаны сидели низко на бедрах. Я прижал большой палец к уголку рта, чтобы скрыть ухмылку, когда ее взгляд опустился на мой пресс.
Возможно, у меня и были свои причины держаться от нее подальше, но, когда она вот так смотрела на меня, я не мог удержаться от желания подловить ее.
— Знаешь, на самом деле нет необходимости все время быть придурком, — пробормотала она, подходя и вставая надо мной.
— Эта мысль никогда не приходила мне в голову, — поддразнил я. — Но что именно я буду делать остаток дня, если не сделаю этого? Мое единственное настоящее хобби — быть мудаком.
— Ты прав, тебе определенно было бы нелегко заполнить все это время чем-то другим. Может быть, ты мог бы заняться вязанием? — Предложила она.
— Хм, неплохая идея, — ответил я, проводя рукой по подбородку. — Я как раз не знал, что подарить Сэйнту на Рождество, но если бы я умел вязать, то связал бы ему целую коллекцию носков с петухами, которые подойдут к любому его наряду.
Она фыркнула от смеха, и я ухмыльнулся ей, когда эти большие синие колодцы переместились на альбом для рисования в моей руке, который я прижал к груди, чтобы она все еще не могла его увидеть.
Я похлопал по месту рядом со мной на кровати, и она медленно переместилась на него, устраиваясь рядом со мной, стараясь не прикасаться, когда она поджала ноги под себя и прислонилась к изголовью кровати. Сэйнт переодел ее в маленькое черное платье-свитер, которое задралось до бедер, когда она устраивалась поудобнее, и я позволил себе посмотреть, хотя, вероятно, не должен был этого делать.
Я небрежно протянул альбом, держа его открытым на странице с первым орлом, и она взяла его нетерпеливыми руками, ее глаза загорелись, когда они упали на рисунок.
Она ничего не сказала, ее губы приоткрылись, когда она провела пальцем вниз по странице рядом с птицей, как будто хотела прикоснуться к ней, прежде чем ее взгляд переместился на рисунок на следующей странице, который был немного другим. Слабый запах сигарет пропитал страницы, и он окутал меня, когда она переворачивала их, заставляя мой желудок сжиматься от мыслей о моей семье.
— Киан… — Выдохнула она, ее глаза были прикованы к эскизам, как будто она не могла не впитывать тонкие различия от одного изображения к другому. — Это… Я имею в виду, они невероятны.
Я пренебрежительно хмыкнул, перегнувшись через нее, чтобы указать на правое крыло орла, которое она в данный момент изучала.
— Угол здесь совсем неправильный, что-то не так с затенением, — создается впечатление, что солнечный свет падает на его нижнюю часть тела или что-то в этом роде. — Я переместил палец на того, что ниже. — Этот приблизился к цели, но что-то в нем неправильное, он слишком безмятежный, слишком спокойный…
— Я думаю, что они все прекрасны, — пробормотала она в знак несогласия, и я прекратил критиковать свою работу, просто глядя на нее.
Выбирая здесь свое расписание, я не посещал уроки рисования, зная, что моя семья узнает, если я это сделаю, и не желая головной боли от попыток защитить себя из-за этого выбора. Блейк и Сэйнт видели мои работы достаточно много раз, чтобы делать мне странные комплименты, типа, что это что-то чертовски классное или что это будет выглядеть отвратительно на моей коже, и это было не совсем то же самое, что тихая, почти благочестивая оценка, которую она предлагала. Ее взгляд скользил по страницам, как будто она хотела заползти прямо в них, и то, как ее пальцы продолжали ласкать бумагу, заставило меня прекратить самоуничижение и проглотить пренебрежительные комментарии, которые я хотел сделать.
— Спасибо, — пробормотал я, не совсем уверенный, что делать с собой, когда она снова перевернула страницу.
— Ты рисуешь вещи только для того, чтобы они превратились в татуировки? — Медленно спросила она, все еще не отрывая взгляда от эскизов.
— В основном, — ответил я, задаваясь вопросом, что, черт возьми, она подумала бы обо мне, если бы открыла альбом и увидела свое собственное лицо, смотрящее на нее, на других страницах. Она, вероятно, задалась бы вопросом, не я ли тот ублюдок, который преследует ее, или что-то в этом роде.
— Когда ты делал татуировку Монро, ты делал ее от руки, — сказала она. — Как это работает? Ты сначала создаешь что-то, а потом просто воплощаешь эту идею в жизнь, или ты обычно используешь трафарет, чтобы нанести ее на кожу?