Я погрузился в создание этого, пока шли минуты, а Татум просто сидела там, прижавшись бедрами к моим, и ее дыхание становилось поверхностным.
Когда я, наконец, закончил, я поднял на нее глаза и обнаружил, что она смотрит на меня, а не на рисунок, который я нарисовал у нее на руке, и вид ее расширенных зрачков заставил мой пульс участиться.
Я бросил фломастер на прикроватный столик и переплел свои пальцы с ее, поднимая ее руку, чтобы она могла посмотреть. Я был настолько погружен в свое искусство, что не заметил, как напряжение росло в комнате между нами, как жар нашего дыхания разгорался в пространстве, разделявшем нас, как мое тело реагировало на то, что я так долго был так близко к ней.
Мой член был твердым и пульсировал между ее бедер, а то, как ее зубы впились в нижнюю губу, говорило о том, что она так же остро ощущала жар в комнате.
— Это… чертовски идеально, Киан. Я никогда по-настоящему не думала о том, чтобы сделать татуировку, но это почти убедило меня. Ты действительно талантлив, — пробормотала она, когда ее взгляд упал на ее руку, и она медленно повертела ее взад-вперед, любуясь своей фальшивой татуировкой со всех сторон. — Ты мог бы заработать на этом состояние.
— Не-а, — я слегка усмехнулся, и она нахмурила брови.
— Почему нет? — Спросила она, все еще переплетая мои пальцы со своими и слегка сжимая.
— Давай просто скажем, что мое будущее уже расписано, — неопределенно ответил я, не желая думать о своей семье прямо сейчас.
Она, казалось, уловила этот факт и сменила тему, между ее бровями образовалась складка.
— Так где же орел будет жить, когда ты будешь им доволен? — Спросила Татум, на мгновение опустив взгляд на мою обнаженную грудь.
Я использовал свою хватку на ее руке, чтобы притянуть ее пальцы к своему животу, прижимая их к своей плоти, и используя свою собственную руку, чтобы сдвинуть пояс моих спортивных штанов еще ниже, так что ее пальцы скользнули вниз по нетронутой коже, которая проходила по моему тазу.
Она продолжила движение, обводя пальцами кожу, которая должна была быть у меня под штанами, когда ее взгляд снова переместился вверх, чтобы встретиться с моим, и мой член продолжал пульсировать между ее бедер. Не было большого шанса, что она этого не почувствует, но никто из нас ничего не говорил об этом и не делал никаких попыток оторваться друг от друга.
— Киан, — медленно начала она, мое имя сорвалось с ее губ почти с мольбой, пока она наблюдала за моей реакцией.
— Да? — Спросил я, не шевеля ни единым чертовым мускулом, ожидая увидеть, к чему она клонит.
— Я много думала о том, что ты сказал мне ранее… О том, что Глубокая глотка сделала с тобой…
— Я не хочу говорить об этом, — предупреждающе прорычал я, но огонь в ее глазах сказал, что она не собирается отступать.
— Я просто думаю…
Я обхватил ее руками за талию, оторвал от себя и бросил на кровать так, что она откинулась на подушки с визгом удивления.
— Я, пожалуй, уйду, чтобы ты могла поспать.
Прежде чем она успела подняться, я вскочил с кровати, схватил свой альбом для рисования с прикроватной тумбочки и широкими шагами вышел из комнаты.
— Киан! — Крикнула она мне вслед, но я проигнорировал ее, захлопнул за собой дверь и вышел в центральную часть церкви.
Блейк и Сэйнт уже отправились спать, и темнота, нависшая над этим местом, придавала ему жутковатый вид. Я направился в склеп, чувствуя, как гневно пульсирует моя кровь, и стараясь не думать о том, что эта гребаная мразь, Глубокая глотка, сделала со мной. Всю свою жизнь я подвергался всевозможному дерьмовому дерьму, столько раз становился свидетелем смерти и насилия, что не могу сосчитать. Но я мог сосчитать, сколько раз я оказывался уязвимым и неспособным защититься, находясь во власти какой-нибудь гребаной девчонки, о которой я даже не задумывался, не говоря уже о том, что видел в ней угрозу. Но разве не так жизнь любила подшучивать над тобой? Мне были даны все инструменты, необходимые для победы почти над всеми мыслимыми демонами, а затем произошло то, что чуть не повергло меня в прах, чего я даже представить себе не мог. Какая-то гребаная богатая девчонка, привыкшая получать все, что, блядь, она хотела, и отказывающаяся слышать слово «нет». Мысль о ее руках на моем теле, пока я был без сознания, заставляла мою гребаную кожу покрываться мурашками, мысль о том, что еще могло произойти, вызывала у меня гребаную рвоту.
Я нашел бутылку «Джека Дэниэлса» и, прислонившись спиной к холодной кирпичной стене, открутил крышку и опрокинул виски между приоткрытыми губами, наслаждаясь его обжигающим вкусом.