— В чем дело, Блейк? — Спросила Татум, ее голубые глаза расширились от беспокойства, когда она наклонилась прямо ко мне.
— Мне нужен… последний поцелуй перед смертью, — прошептал я, изобразив предсмертный хрип глубоко в груди.
— Что? — Потребовала она, но я внезапно протянул руку и схватил ее сзади за шею, потянув вниз, когда приподнялся и просунул язык между ее губами, прежде чем она смогла остановить меня.
Она на мгновение растаяла, и я жадно зарычал, целуя ее со всем запасом адреналина, в котором только что купался.
Я схватил ее за талию и притянул к себе. Я подумал, что, если бы я хорошенько попросил толпу отъебаться, они бы сделали это так, чтобы я мог погрузить свой член в нее и заставить ее выкрикивать мое имя. Не было ничего лучше игры в кости со смертью, чтобы заставить кровь приливать к моему члену, и была только одна девушка, на удовлетворение которой я хотел направить всю свою бурную энергию.
Прежде чем я успел слишком погрузиться в свои грязные фантазии, она отстранилась от меня и встала с надменным выражением на припухших губах.
— Какого черта, Блейк? — Потребовала она ответа. — Ты мог погибнуть, занимаясь подобным глупым дерьмом.
У меня вырвался смешок, потому что на самом деле это прозвучало так, будто ей было не все равно, и разве это не было просто гребаной иронией после всего, что я ей сделал?
— Ты нарочно показываешь мне доступ под юбку, Золушка? — Поддразнил я, бросив взгляд на лавандовые стринги, которые я мог видеть со своего наблюдательного пункта. — Или это счастливое совпадение?
— Ты пьян? — Спросила она, немного отступая назад, чтобы я ничего не видел.
— Нет, — ответил я. — Я приехал, чтобы забрать тебя.
— Я думала, Сэйнт придет. Ты вообще можешь стоять?
Я слегка застонал, когда поднялся на ноги, но с удовлетворением обнаружил, что моя первоначальная оценка была верной. Ничего не сломано, просто немного потрепан.
Я отряхнул джинсы и с усмешкой предложил ей руку, когда кровь потекла по моей нижней губе.
— Я могу стоять, — драматично объявил я, свирепо оглядываясь на зрителей, чтобы предупредить их, что сейчас самое время отвалить. Они послушно разбежались, и я получил небольшой пинок от той власти, которой обладал над ними.
Татум нахмурилась, придвигаясь ко мне ближе, в ее глазах происходила борьба ярости и беспокойства.
Она протянула руку, чтобы стереть кровь с моей губы, и я плутовато ухмыльнулся ей.
— Ты гребаный идиот, ты знаешь это? — Серьезно спросила она.
— Да, — согласился я. — Но это было весело.
По какой-то причине мой ответ, казалось, расстроил ее, и она вздохнула, прежде чем отправиться за своими вещами.
Я отправил Сэйнту сообщение, чтобы сообщить ему, что провожу ее обратно, и, стараясь не хромать, направился на улицу. Гольф-кар выглядел немного потрепанным, его передняя часть была немного разбита о нижнюю ступеньку перед библиотекой, но мне удалось оттолкнуть его от бетона, вокруг которого он помялся, и я был рад обнаружить, что он все еще работает нормально.
Мила ругала Дэнни за то, что он чуть не убил нас обоих, а он опустил голову, пытаясь объясниться, и выглядел побитым, поскольку ему не удалось произвести на нее впечатление своими извинениями.
Я запрыгнул в тележку за руль, и Татум неохотно последовала за мной мгновение спустя, бросив свою сумку на заднее сиденье, когда я тронулся домой.
Чед и Тоби подозрительно отсутствовали со своей тележкой, и я был готов поспорить, что они пытались скрыть свое участие во всем этом, как пара слабаков. Я бы сдал их Монро только за то, что они сбежали, не убедившись, что я жив, и смеялся, пока он назначал им наказание и отпускал меня безнаказанным.
— У тебя есть привычка разбивать гольф-кары по всему кампусу? — Спросила Татум, когда мы неслись по дорожкам, и я не был уверен, забавляло это ее или нет.
— Нет, — ответил я. — Но у меня есть привычка пробовать что-то новое ради развлечения.
Между нами повисло молчание, а затем она вздохнула.
— После того, как я потеряла Джесс, я однажды ночью угнала машину моего отца, села в нее и помчалась по шоссе на полной скорости, просто чтобы почувствовать… ну, что угодно, кроме того, что я чувствовала, — сказала она, и у меня внутри все сжалось от ее слов. Как получилось, что она смогла так полно препарировать меня одним предложением? Взглянула на меня одним взглядом и заметила всю боль, которую, казалось, никто другой никогда не замечал, и точно поняла, как сильно я боролся, чтобы сдержать ее?