Сэйнт повел меня в свою ванную, захлопнув дверь и наконец отпустив меня. Он указал на душ.
— Внутрь. Встань на колени.
Я подавила застрявший у меня в горле вопрос «что ты собираешься со мной сделать??» и уверенно направилась в душ. Я повернулась к нему лицом, опустилась на колени и спокойно посмотрела на него, как будто я не была потрясена до глубины души.
Он долго рассматривал меня таким образом, выглядя как король тьмы в своем плаще и раскрашенной плоти. Он шагнул вперед, склонившись надо мной, чтобы включить душ, и я вздрогнула, когда ледяная вода окатила мою голову, мгновенно охладив меня.
Он повернулся к раковине, открыл шкафчик под ней и достал что-то, чего я не могла разглядеть, так как начала дрожать. Он выбросил пачку в мусорное ведро, затем повернулся ко мне с чем-то, спрятанным у него на ладони.
— Глаза закрой, язык высунь, — скомандовал он, и паника пробежала по моему позвоночнику.
Высунуть язык?!
Я хотела отказаться, но знала, что это ни к чему не приведет. Поэтому мне нужно было действовать открыто.
Прими это, потом ты заставишь его принять это, когда придет твое время наказать его.
При этой мысли меня захлестнула волна спокойствия, и я встретила его взгляд с холодной решимостью.
— Однажды ты будешь стоять на коленях, а я размахивать кнутом, — сказала я ему, и мрачная улыбка тронула мои губы.
Он двинулся вперед, так что я попала в его тень, и весь свет в комнате, казалось, померк.
— О, я так не думаю, Барби. Я создан что бы следовать правилам. Значит я нарушу твои примерно в то же время, когда над моей головой появится нимб и я получу письмо о принятии с небес.
Я бросила на него сердитый взгляд, полный вызова, и он улыбнулся своей победе, как будто уже победил. Я не собиралась сдаваться, но сломить его было практически невозможно. Но как только я найду трещину, я вцеплюсь в нее зубами и когтями и никогда не отпущу. Я выиграю, Сэйнт Мемфис.
Сэйнт присел передо мной на корточки, но каким-то образом стал еще выше, его подбородок был опущен, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Повинуйся мне.
Я колебалась одну бесконечную секунду, моему внутреннему бунтарю не нравилось, когда мне указывали, что делать. Но я не собиралась упираться.
Я закрыла глаза и высунула язык, борясь с желанием вздрогнуть, когда почувствовала, что он придвинулся еще ближе. Он схватил меня за волосы, запрокидывая голову назад, и вода каскадом полилась на меня, смачивая лицо и ручьями сбегая по щекам. Что-то твердое и пахнущее яблоками прижалось к моему языку, и я боролась с желанием отдернуться, когда Сэйнт твердыми движениями провел куском мыла по моему рту. Боже!
— Давай посмотрим, будешь ли ты ругаться на меня после того, как твой язык будет чисто вымыт, Чума, — промурлыкал Сэйнт, и я крепче зажмурилась, когда вода смыла пену с моего языка только для того, чтобы ее становилось все больше и больше, пока он продолжал втирать мыло в пену.
Это было отвратительно на вкус, и я боролась с желанием подавиться, когда он продолжил.
Это было жестоко и унизительно, как и все остальное, что он делал со мной. От этого мне стало нехорошо, и мне пришлось сдержаться, чтобы не попытаться выцарапать ему глаза из-за этого.
— Сплюнь, — сказал он наконец, убирая мыло с моего языка.
Я так и сделала, вытирая язык тыльной стороной руки и морщась, когда горький привкус остался там, чтобы мучить меня.
Сэйнт бросил мыло мне под ноги, встал и небрежно вытер руки полотенцем рядом с раковиной.
— Твой наряд будет ждать тебя на кровати, когда ты закончишь.
С этими словами он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь и оставив меня насквозь промокшей и дрожащей под ледяным потоком. Я немедленно переключила кран на теплую воду, задаваясь вопросом, уйдет ли когда-нибудь запах яблока из моего носа. Запах Сэйнта. Он снова поставил на мне клеймо. Этот сукин сын.
Я разделась и воспользовалась своим гелем для душа — цветочный мед с ванилью, — чтобы смыть его стойкий запах, пока грелась в теплой воде.
Этот копящий силу, владеющий мылом придурок. Когда-нибудь я воткну кусок мыла ему в глотку и посмотрю, сможет ли это очистить его грязные, порочные внутренности.
Я, наконец, вышла из душа, высушила волосы полотенцем и расчесала их пальцами, чтобы они высохли мягкими волнами.
Мое сердце заколотилось, когда я подумала о том, что, черт возьми, должно было произойти сегодня вечером. Я хотела, чтобы Монро присоединился к ним, так почему же меня это тоже пугало?