Мир вокруг меня померк, пока я работал, мое единственное желание было зафиксировано на создании метки Монро и сделать его одним из нас на все времена.
Когда я, наконец, закончил, я вздохнул, откинулся на спинку стула и пробежал глазами по своей работе, убеждаясь, что я полностью удовлетворен ею, прежде чем, наконец, объявить, что она закончена. На его стрелу я решил подвесить три пера, затеняя кончики так сильно, что они стали почти черными. Наконечник стрелы выглядел достаточно острым, чтобы проткнуть его кожу, смертоносно, опасно, совсем, как и наши.
— Это прекрасно, — выдохнула Татум, наклоняясь через мое плечо, чтобы рассмотреть поближе, так что ее волосы касались моей кожи. Я почти вздрогнул, задаваясь вопросом, как долго она стояла там, наблюдая за моей работой, и я повернулся к ней с кривой улыбкой.
— Хочешь одну, детка? — Спросил я, наклоняясь и беря повязку из коробки у своих ног, чтобы аккуратно прикрыть новую тату Монро.
— Тебе бы это понравилось? — Промурлыкала она, алкоголь придавал ее голосу соблазнительные нотки, которые мне очень понравились. — Сделать меня навсегда своей?
— Ты наша навсегда, — указал я, повернувшись к ней и рывком усадив ее к себе на колени.
Она ахнула, когда была вынуждена опереться на мою грудь, но ее глаза на мгновение загорелись озорством, прежде чем она опустила руку.
— Значит, ты собираешься приказать мне сделать татуировку? — Спросила она, изогнув бровь, которая обещала, что она будет брыкаться, кричать и драться до смерти, если я хотя бы попытаюсь это сделать.
— Нет, он, блядь, этого не сделает, — прорычал Монро, поднимаясь на ноги и поворачиваясь, чтобы посмотреть на нас сверху вниз, одарив меня взглядом, который, как я догадался, должен был быть угрожающим. Но угрозы не имели для меня особого значения. Я был более чем готов пролить кровь по малейшему поводу, поэтому угроза причинить мне боль, скорее всего, заставит меня что-то сделать, чем остановит. Но в данном случае у меня не было причин спорить.
— Не снимай трусики, Нэш, — сказал я. — Тело Татум принадлежит только ей. Я ничего с ней не сделаю, пока она меня об этом не попросит.
— Почему ты говоришь это так, словно всерьез веришь, что я попрошу тебя об этом? — Спросила она, закатывая глаза и ерзая у меня на коленях.
— Я не думаю, что ты попросишь меня что-то делать с твоим телом, детка, — сказал я, протягивая руку, чтобы прикоснуться к нарисованному отпечатку ладони, который я оставил на ее животе ранее. — Я думаю, ты будешь умолять.
Она прикусила губу, глядя на меня сверху вниз, и я наклонился вперед так, что наши губы почти ничего не разделяло. Я не мог вспомнить, когда в последний раз целовал девушку по-настоящему. И я определенно не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал такое искушение, как с Татум Риверс.
— В твоих снах, — выдохнула она, но жар в ее глазах дал другой ответ.
— Каждую ночь, детка, — согласился я. — Но, если тебе нужны доказательства, я готов поспорить, что ты будешь умолять меня еще до того, как закончится эта ночь.
Монро усмехнулся, как будто я хвастался, что у меня платиновые яйца, и не мог это подтвердить. Но я не делал ставок, если не был уверен, что смогу выиграть, и, если бы я сказал ему, что мои шары платиновые, я бы окунул их в расплавленный металл, просто чтобы убедиться, что я был прав.
— В чем дело, Нэш? Ты тоже хотел бы поиграть с нашей девочкой? — Я поддразнил его. — Может быть, она позволила бы нам разделить ее.
— Не говори глупостей, — пробормотал Монро.
— Почему ты всегда так шутишь? — Татум прошипела, хлопнув меня по плечу, чтобы отчитать, но на самом деле это только подбодрило меня. — Как будто ты думаешь, что можешь просто взять меня в руки и передать своим дружкам-психопатам, когда знаешь, что ни один из вас меня не интересует.
— Почему ты всегда думаешь, что я шучу? — Я зарычал, моя хватка на ней усилилась, когда она снова заерзала у меня на коленях. Клянусь, она пыталась возбудить меня только для того, чтобы я разгуливал по этой вечеринке со стояком из-за нее. Она и не подозревала, что я с радостью показал бы всем огромную выпуклость у себя в штанах в качестве платы за то, что она терлась об меня.